В приоткрытую дверь заглянул Кречетов.
— Пора.
Выходили молча, у порога разбирали мячи, стараясь не смотреть по сторонам на обступивших болельщиков. Болельщики даром времени не теряли, подбадривали, как могли:
— Давай, орлы!
— Где наша не пропадала!
— Держись!
Лешка замешкался, вышел последним. Заставив себя улыбнуться, шевельнул худенькими плечами, потом разом подобрался, напруженно побежал в поле. Бежал он легко и свободно, полной грудью вбирая воздух, словно все страхи и сомнения его остались позади, в раздевалке. За спиной уже слышался сдержанно густой гул трибун и редкие аплодисменты.
На разминке мяч его не слушался. То, срезаясь с ноги, катился по земле, то летел выше ворот. Вратарь растерянно разводил руки, пригибался снова, ожидая удара.
— Побегай, успокойся, — Олег остановился возле Лешки. — Не на кубок европейских чемпионов играем…
Считалось, что он доигрывает последние сезоны, и Кречетов все чаще оттягивал его назад, в защиту. Олег не спорил, играл и там, как всегда, добросовестно, и майка после любого матча была темна и тяжела от пота. Но иногда, словно вспоминая прошлое, Олег, получая мяч, делал рывок и преображался. Движения становились мягкими, вкрадчивыми; коренастый, тяжелеющий, он удивительно легко проходил чуть не все поле, а после его финтов защитники в отчаянии хватались за голову.
Иногда говорил Лешке:
— Беги отсюда. Ты знаешь, кем я мог стать? А-а-а… Как застрял в периферийной команде… С такой кухни разве побегаешь?!
Лешка соглашался для виду, но представлял себя в другой команде, в другом городе — и становилось страшно.
Судья вызвал на поле. Кречетов сидел на низенькой скамеечке возле бровки. Первые удары, общая скованность — не удивила. Интуиция подсказывала, что сегодня должно повезти, и даже в притихших рядах зрителей чувствовалось это ожидание. Но, словно боясь прогневить судьбу, Кречетов хмурился, смуглые желваки твердели, изжеванная папироса потухла.
К нему подсел Маркин, заместитель главного инженера, крупнопородистый, неторопливый мужчина. Губы его блестели, и когда улыбался — в них отражались золотые коронки. Придвинулся ближе, скамейка прогнулась, заскрипела.
Кречетов крепче сжал в зубах папиросу. Знал, что опять начнутся советы, кого заменить, кому — что сказать. Но на этот раз игра Маркина интересовала мало.
— А что, Григорьевич, — заговорил он с низким придыханием, — дадут нам высшую лигу, если мы стадиончик отгрохаем тысяч на тридцать мест, а?
