Николай замолчал, стал сосредоточенно застегивать пуговицы. Артур смотрел на него растерянно. Потом заметил:
— Мы же должны знать…
— Я ничего не скрываю.
— За четыре недели — ни одного наряда не закрыто, — тихо заметил Кис.
— Ладно, хватит. Надоело. Обедать собрались — топайте. Кончен разговор.
Артур мялся у порога, Кис подошел к командиру.
— Ты не увиливай, Осипов. Мы сюда не за этим приехали, дело надо делать. После что с тебя возьмешь…
У Николая задвигались желваки.
— Да что вы ко мне привязались! Самые сознательные, да?! — он кинулся к столу. — Вот, возьми, иди к этому монстру сам! Посмотрим, что из этого получится.
— Посмотрим, — сказал Артур.
Николай бросил Кису пачку нарядов, стянутую тонкой резинкой. Кис поймал на лету, взвесил на ладони.
— Сколько здесь?
— Шесть тысяч двести.
— Годится. Где живет этот монстр?
— Лесная шестнадцать. Счастливого пути, — Николай посветлел лицом, словно сбросил с себя тяжелую ношу. Артур направился к выходу. Кис остановил его.
— Погоди. Нужны деньги. На представительство.
— Сколько? — Николай дернулся испуганно.
— Десять.
— Не много ли?.. Отчитаешься после. За каждый цент.
Артур улыбнулся, покачал головой. Кис спрятал деньги в карман телогрейки.
— Мы принесем тебе наклейки. Годится?
— Оставь свои шуточки, Кис! И я никаких поручений вам не давал. Это ваша самостоятельность. Ясно?!
Артур кивнул.
Дождь перестал. Кое-где в небе белели редкие просветы, за которыми угадывалось северное солнце, низкое, скупое. Даль подернута сизой дымкой, берега реки четки и осязаемы, как на стереоскопическом снимке.
— Может, на почту заглянем? — предложил Артур.
— Бесполезно.
— Чертова погода…
Артур шел, чуть склонив голову, ветер шевелил мокрые волосы. Высокий, плотный, чуть начинающий полнеть, он казался совсем чужим на этой грязной, размытой дождями улице, среди приземистых бараков, но был спокоен, как всегда, уверенным в себе. Тонкие стекла очков поблескивали вызывающе.
— А к прорабу когда? — спросил он.
— Вечером. Ты видел его?
— Нет, а ты?
— Мельком. Мрачный тип, купец Рогожин, кондовая Русь. — Кис посмотрел на небо, поднял воротник.
— Примет флакон — и свой в доску… Известный тип. «А ты меня, как человека, уважаешь», — чуть растягивая слова, закончил Артур.
— Не знаю.
Столовая у бригады своя, временная, сколоченная из листов сухой штукатурки. Из окошечка выглядывала Лариса. От жара плиты лицо ее раскраснелось, в глазах блестели слезы.
— Не бригада, а прорва какая-то, — говорила она, зачерпывая из бака, — скорей бы этот дождь проклятый кончился.
