– Я – создание Тьмы, – бормотал он, чувствуя, как ночные нимфы прикасаются холодными пальцами к его щекам и ерошат волосы. Он считал себя человеком с сердцем, вырезанным из угля. Да, у него было черное сердце, очень холодное на ощупь. – Коннор и Грифф – лорды, владыки Земли, а я – дух Полуночи.
Он ощущал себя призраком, обитателем царства Луны. Луны, а не Солнца.
Камерон знал, что поступил неправильно, позволив Софи вступить в этот мрачный потусторонний мир. Это был эгоистический поступок. «Но я ведь никогда не скрывал от нее, что не принадлежу к сонму святых», – оправдывался он перед собой.
Однако чувство вины не покидало его.
Заметив впереди какое-то движение, он насторожился. За деревьями маячила закутанная в плащ женская фигура. Софи всегда приходила на свидания раньше назначенного часа. Подойдя к ней со спины, Камерон похлопал ее по плечу. Хорошо, что она по крайней мере догадалась надеть темный плащ.
– Ой!
Камерон быстро зажал ей рот рукой, и восклицание вышло приглушенным.
– Тихо, это я.
– Ты испугал меня до полусмерти, – прошептала Софи, как только он убрал руку.
От нее исходил дразнящий запах вербены. Этот аромат еще больше испортил ему настроение.
– Я хотел проучить тебя, – проворчал Камерон. – Тебе нужно быть более осторожной и бдительной. Следующий раз к тебе может незаметно подкрасться враг и, застав тебя врасплох, перерезать горло.
– Спасибо за науку. Я приму твои слова к сведению.
– Надеюсь, ты окажешься способной ученицей. От этого будет зависеть твоя жизнь, – сказал Камерон суровым тоном. Он считал, что совершил непростительную ошибку, позволив Софи прийти сюда. Искусство выживания в этом жестоком мире требовало непреклонности и силы, а он проявил слабость. – Софи, я подумал и пришел к выводу…
Софи не дала ему договорить.
– Не трать попусту время, Кэм. Я не пойду домой. Смирись с этим или поставь крест на своих планах. Я могу завыть громче Руфуса и, клянусь, разбужу всю округу, если ты попытаешься отделаться от меня.
– Когда ты успела стать такой вредной?
– На себя посмотри. Кто бы говорил!
Ее плащ зашуршал, и Софи достала из-под него какой-то сверток. От промасленной бумаги исходил странный запах.
– Что это? – морщась, спросил Камерон.
– Сырой цыпленок и анчоусы. Для Руфуса это настоящее лакомство.
Пес, обожавший курятину и рыбу, упрямая девушка, которая не идет ни на какие уговоры, – ситуация все больше походила на фарс. «Ну, ничего, где наша не пропадала!» – подумал Камерон.
