Рен взял меня за руку, притянул к себе и вдруг посерьезнел.
– Келси… мы так и не нашли его. Когда нас атаковали пираты Локеша, мистер Кадам загородил собой Нилиму, в которую метнули гарпун. После этого они оба исчезли. Мы не смогли обнаружить их по маячкам. Они не подают сигналов. Твой сигнал мы увидели почти сразу, но Кадам и Нилима как в воду канули.
– Что? Этого не может быть! Едем скорее! Нужно разыскать их! – Меня вновь охватила тревога, на этот раз за мистера Кадама и Нилиму. До тех пор пока мы снова не окажемся все вместе, мне не будет покоя!
Рен подал мне руку.
– Поедешь со мной?
Вопрос повис в воздухе. Я покосилась на Кишана, который уже закончил подкачивать шины и весело махал мне рукой.
«Кишан мой парень. Я должна ехать с ним», – решила я.
– Прошу тебя, – тихо попросил Рен. – Мне нужно чувствовать, что ты рядом.
Я опустила глаза и взяла его за руку. Моя решимость поколебалась.
– Ладно. – Я села за спину Рена и обхватила его за пояс.
Рен подъехал к Кишану и сказал:
– На этом перегоне мы поедем вместе.
– Если ты не против, Кишан, – быстро добавила я.
Кишан добродушно пожал плечами и предупредил:
– Да ладно, только учти, что Рен ездит, как старикашка!
Рен хмыкнул и проворчал себе под нос что-то на хинди, но Кишан только расхохотался.
Вечером того же дня Кишан отправился осматривать место для лагеря и вернулся очень довольный. Я вместе с ним поднялась по скалистому склону к кольцу камней, окружавших утоптанную глиняную площадку.
– Видала? Наполни это дело газировкой, и у тебя будет собственное джакузи!
Я со смехом провела рукой по Ожерелью Дурги. Когда ванна наполнилась бурлящей минеральной водой, Кишан подогрел ее при помощи огненной силы. Вода подернулась паром.
– Наслаждайся, Келлс! Если надо будет снова подогреть водичку, только свистни!
Когда я как следует отмокла, настала очередь Рена и Кишана. Кишан быстро сорвал с себя рубашку.
– Кто первый прыгнет в воду, тот завтра целый день едет с Келлс!
Рен молнией сорвался с места, Кишан с улюлюканьем погнался за ним.
После очередного дня пути мы потихоньку начали возвращаться к своему нормальному образу жизни – в той мере, в какой нашу теперешнюю жизнь вообще можно было назвать нормальной. Братья окружили меня особой заботой и вообще обращались со мной, как с китайской фарфоровой чашкой.
Чуть позже, лунной ночью, Кишан с улыбкой наклонился, чтобы поцеловать меня. Поцелуй этот получился теплым, но коротким. Я заметила, как что-то мелькнуло в его глазах, когда он отстранился.
