Его взгляд почему-то опустился вниз, и он увидел свои голые ноги в домашних шлепанцах, стоявшие на блестящем паркете, и не абы каком, а многоцветном, наборном.
«Андрюха успел и люстру повесить, и паркет настелить?!» — подумал Юрасик, возвращаясь взглядом в угол, где должны были находиться нарисованный старик в мундире и цыпочки-блондинки.
Они там и находились, сидя за столом, накрытым для чая. Старик сидел с зависшей в воздухе рукой, разинутым от изумления ртом. Все три девушки, похожие друг на друга возрастом, субтильностью и модным, видно, по тем временам прикидом — невесомыми платьями и драгоценностями в волосах, — тоже глядели на него с изумлением и ужасом. Откуда-то доносилась музыка, скрипка с флейтой, и ровный гул голосов. Но в самом зале царило натужное безгласие.
Юрасик полумысленно, полуреально оглядел себя — в трениках, с объемным пузцом, выпирающим из-под красной, с найковским плевком, футболки и с жестянкой в руке… Смотрелся он среди этого зала как… Да никак он не смотрелся, а был совершенно неуместен, дик и нелеп!
Юрасик просто не знал, как ему относиться к сложившейся ситуации и как себя вести дальше, но вдруг крохотуля собачонка, тоже беленькая и в колечках, заходясь в немыслимо визгливом лае, спрыгнула с колен одной из девушек и бросилась на Юрасика, оскалив меленькие зубенки. Девушка вскочила, крича «Зизи, Зизи!» и что-то по-французски, бросилась ловить аж подпрыгивавшую при каждом истеричном «хр-р-гяв!» собачонку.
Жуткий, панический ужас взметнул Юрасика над паркетом. Он выронил банку, которая зацокала по паркету, выбрасывая желто-пенные волночки, и бросился от болонки, как от разъяренного аллигатора, в глубине души сознавая, что покусать она его не может, и не потому, что мала и неопасна, а потому, что нарисована на стене. А через эти двери, в которые он выбежал, он тоже никуда не попадет, поскольку и они нарисованы. Тем не менее Юрасик, налетев по дороге на лакея, несшего на трех пальцах поднос с бокалами, и разметав группку мужчин во фраках, сумел, пронесясь через темный холл, влететь в свою комнатку у двери.
В ней было темно. Юрасик захлопнул дверь и привалился к ней всем телом, чтоб ни болонка, ни лакей, которого он снес вместе с выпивкой и посудой, ни те похожие на белогрудых пингвинов придурки не смогли его достать. Так он, задыхаясь после рывка, простоял минуты три. Потом, прислушавшись, понял, что никто в комнату не ломится, отвернулся от двери, по-прежнему прижимая ее задом, потянулся к выключателю и включил свет.
