«Цирк приехал!» — обрадовался в его душе Юрасик-мальчик.
Он встал и пошел к цирку, перепрыгивая через обугленные обломки и лужи с черной водой, размахивая на ходу руками, чтобы размять онемевшую спину и затекшие плечи. Было часов семь вечера, на западе розовели вытянувшиеся в струночки облака.
Цирк располагался совсем не так далеко, как ему показалось. Внутри круга из разноцветных вагончиков бродила пара беспризорных псов, слонялись рабочие в обвисших штанах и линялых майках. Юрасик прошел мимо них внутрь шапито, где было по-дневному жарко. Из стойла на него глянула и мотнула головой белая лошадь. В глубине шатра раздавались размеренные звуки, удары, то глухие, то звонкие, иногда голоса.
Юрасик прошел через какой-то короткий туннель, понял, что сейчас выйдет на арену цирка, и сбавил ход — все-таки он был непрошеным гостем, Да и получить опять чем-нибудь в лоб ему не хотелось. Он остановился, прислушиваясь, и заодно пошарил по карманам — здесь ли чертик-оберег. Чертика не нашлось, и Юрасик огорчился.
На арене репетировали прыгуны с подкидной доской. Трое ребят, двое девушек по очереди подбрасывали друг друга в воздух, ловили, строились в пирамиды. Иногда прыгуны зависали в воздухе на страховочных поясах и потом медленно, как снежинки, опускались на арену. Команды им в микрофон подавала светловолосая девушка, сидевшая в первом ряду за пультом. В девушке Юрасик сразу признал ту девчонку из трейлера.
Юрасик, стараясь не привлекать к себе внимания, прошел в зал и сел ряду в пятом от арены, за спиной у девушки, решив дождаться конца репетиции. От повторений ему стало скучно, но тут девушка хлопнула в ладоши и сказала:
— Всем спасибо, на сегодня все.
Прыгуны стали отцеплять от себя страховочные приспособления, девушка защелкала тумблерами на пульте. Она, навертывая шнур на ручку микрофона, шла по направлению к выходу с арены, когда дорогу ей загородил Юрасик:
— Не узнаешь меня?
— Нет…
— А как мы зимой «скорую» твоему дедке вызывали — не припоминаешь? Он как, кстати, дед-то?
Тут она внимательнее вгляделась в его лицо. Горькие воспоминания дернули ее за губы, отозвались всплеском боли в глазах.
— Ой, да… вы… Краснов? Конечно… — Она стояла и, глядя на него, мысленно перебирала все то немногое, что о нем помнила. — Да, конечно. Юрий Петрович, да?
— Типа да.
Наконец она сочла нужным слегка ему улыбнуться, а Юрасик вдруг понял, что никакого отношения к дурацким шуткам она не имеет.
— Мне что интересно, — начал Юрасик давно придуманный монолог, — ты когда свой шарабан с участка заберешь? У меня вот-вот дом закончат делать, и надо будет за участок приниматься. Лето кончается…
