В рамках соглашения не удалось решить вопрос о принципиальном разделении власти между де Голлем и Верховным командованием союзников. По мнению де Голля, именно он, как глава Свободного французского правительства, представлял суверенитет Франции, и потому его власть, а не ШВКСЭС, была верховной властью Франции. Для Верховного командования Франция была театром военных действий, и политические запросы де Голля должны были быть подчинены стратегическим задачам ШВКСЭС.
В соглашении ничего не говорилось о Париже. В Вашингтоне исходили из того, что город будет оставаться в зоне боевых действий еще какое-то время после освобождения. Рузвельт был не намерен допускать в него правительство, которое он еще не признал. Вполне логичная посылка. Но она не учитывала очевидный факт — непреклонную решимость Шарля де Голля обосноваться со своим правительством в Париже как можно быстрее. От успеха в этом деле, считал де Голль, зависели его собственная судьба и судьба Франции.
В эти критические первые числа августа де Голль окончательно убедился в том, что Рузвельт предпримет еще одну, последнюю попытку преградить ему дорогу к власти, изолировав в Алжире, тогда как государственный департамент продолжит интриги против него во Франции[9]. Де Голль был уверен, что происки американцев не увенчаются успехом. Но он опасался, что они могут задержать его ровно на столько, сколько потребуется его истинному врагу — Французской коммунистической партии, чтобы укрепиться в коридорах власти. Этого он не допустит.
Ибо де Голль был убежден, что его соперником была Французская коммунистическая партия. Ближайшей целью был Париж. Призом для победителя будет вся Франция.
Еще в 1943 году де Голль отдал приказ полковнику Пасси — Андре де Ваврену, промышленнику, который контролировал организации, осуществлявшие заброску оружия, — чтобы «оружие не доставлялось коммунистам непосредственно и не сбрасывалось таким образом, чтобы оно могло попасть им в руки».
Со дня «Д» он запустил в действие план, призванный не допустить захвата коммунистами политической власти во Франции. По мере того, как освобождался еще один уголок Франции, вся гражданская власть передавалась в руки верховного комиссара, назначаемого де Гол-лем и подотчетного только его правительству. Никакие другие его приказы не были столь категоричны, как те, что касались отношения к местным комитетам Сопротивления, в которых, как считал де Голль, господствовали коммунисты. Они должны были быть лишены какого-либо прямого доступа к власти в освобожденных районах. И ни при каких условиях не должны были превратиться в «комитеты общественной безопасности» по типу тех, что были созданы в период Французской революции. Во время стремительного наступления союзников в Бретани де Голль получил ряд тревожных сообщений. Коммунисты во всех отношениях выглядели сильнее, организованнее, решительнее в борьбе за власть, чем он предполагал.
