Он не обратил внимания на мои слова и так же медленно продолжал вертеть шляпку на пальце.
– Погодите. Это меня забавляет.
– Полноте, Пуаро.
– Вы правы, друг мой, я старею и впадаю в детство. Не правда ли?
Он так точно передал мою мысль, что мне стало не по себе. Пуаро хмыкнул и, наклонившись вперед, приложил палец к носу.
– Но нет, я все же не настолько слабоумен, как вам кажется! Мы возвратим эту шляпку – вне всякого сомнения, – только позже! Мы отнесем ее в Эндхауз и, таким образом, сможем еще раз повидать прелестную мисс Ник.
– Пуаро, – проговорил я, – мне кажется, что вы влюбились.
– А она хорошенькая, а?
– Да вы ведь сами видели. Чего же спрашивать?
– Увы, я не могу судить. По мне, сейчас все молодое прекрасно. Молодость… молодость… Вот трагедия моего возраста. Но вы… Я взываю к вам. Ваш вкус, конечно, устарел – вы слишком долго прожили в Аргентине. Вас приводят в восторг образчики пятилетней давности, но все-таки вы современнее меня. Итак, она хорошенькая? Она может нравиться?
– Я бы сказал, даже очень. Но почему вас так заинтересовала эта леди?
– Она меня заинтересовала?
– Гм… сами вспомните, о чем вы только что говорили.
– Вы заблуждаетесь, мой друг. Леди, возможно, и заинтересовала меня, однако ее шляпка интересует меня гораздо больше.
Я вытаращил на него глаза, но он и бровью не повел.
– Да, Гастингс, именно шляпка, – кивнул он и протянул ее мне. – Вы догадались почему?
– Шляпка славненькая, – проговорил я в замешательстве. – Однако вполне обыкновенная. Многие девушки носят такие.
– Таких они не носят.
Я посмотрел на нее повнимательнее.
– Видите, Гастингс?
– Очень гладкий светло-коричневый фетр. Хороший фасон…
– Я не просил ее описывать. Мне уже ясно, что вы ничего не замечаете. Уму непостижимо, бедный вы мой Гастингс, как редко вам случается хоть что-то заметить. Вы каждый раз заново поражаете меня. Но поглядите же, мой милый дурачина, здесь можно обойтись и без извилин – достаточно глаз. Глядите же… глядите…
И тут я наконец заметил то, к чему Пуаро пытался привлечь мое внимание. Шляпка медленно крутилась на его пальце, а палец был просунут в дырочку. Увидев, что я сообразил, в чем дело, он протянул мне шляпку. Дырочка была маленькая, аккуратная и абсолютно круглая, но я не мог себе представить, в чем же ее назначение, если таковое вообще имелось.
– Вы обратили внимание, как мадемуазель Ник отшатнулась от пчелы? Пчелка в чепчике – дырка в шляпке.
– Но не могла же пчела проделать этакую дырку.
