— Плохо живется деткам, — вздыхала она, — в грязи, в нечистоте они, и присмотреть-то за ними некому. Шурочка какая была бойкая да веселая, a теперь и не узнать! Даже меня дичиться стала, слова от нее не добьешься, такая все бледная да печальная! A Нюша совсем захирела, прошлую весну уж бегать начинала, a теперь едва ножки передвигает!
Павел Васильевич жил уже не в той скромненькой квартирке, где так весело хозяйничала Груша. Аполлинария Васильевна принесла мужу небольшое приданое и вследствие этого считала себя вправе роскошничать. На звонок Маши ей отворила дверь толстая, неопрятно одетая женщина, игравшая роль и горничной, и в то же время няньки новорожденного сына Аполлинарии Васильевны.
— Хозяйки дома нет! — резким голосом объявила она и чуть не захлопнула дверь под самым носом гостьи.
— Все равно, я пройду к детям! — решительно проговорила Маша и, не обращая внимания на ворчанье служанки, прошла в комнаты. Этих комнат было в квартире пять.
Три из них, называемые чистыми, предназначались для приема гостей и были убраны пестро, довольно богато, хотя без малейшего признака вкуса; в четвертой хозяева спали, ели и проводили все время, когда оставались дома без гостей; пятая, узкая, проходная комната с одним окном, выходившим в стену соседнего дома, носила название детской; там помещалось трое детей и нянька. Маленького Пашу мать часто брала не только к себе в спальню, но даже в гостиные; девочки же должны были почти безвыходно оставаться в полутемной, тесной комнате, загроможденной тяжелой мебелью, среди спертого воздуха, еще более портившегося от пеленок малютки, постоянно сушившихся около печки.
Маша грустным взглядом окинула жалкое помещение детей. Посреди пола, засунув в рот какую-то деревянную игрушку, сидела маленькая Нюша. Коротенькая, донельзя загрязненная ситцевая блузка не закрывала худеньких ножек ребенка; с одной из них свалилась обувь, на другой беспорядочными складками висел серый разорванный чулок. Несмотря на грязь, покрывавшую маленькое личико, болезненная бледность его бросалась в глаза.
— Нюша, милая, здравствуй! — Маша подошла к девочке и наклонилась, чтобы взять ее на руки, но вдруг с отвращением отшатнулась. Белье и платье ребенка были совершенно мокры и издавали отвратительный запах.
— Ах, няня! — вскричала Маша, обращаясь к женщине, перепеленывавшей крошечного мальчугана, кричавшего из всех сил; — посмотрите, в какой нечистоте сидит Нюша, что вы ей не перемените белья?
