Предельность, беспредельность, так – болтливость…
Пожелай же ты мне
Безучастности, легкой походки,
Свежей водки (огурчики
Веруют в вечный рассол),
И чтоб, только приеду я в рай,
Мне оставили шмотки.
Мне бы лучше в своем:
Так я буду хорош новосел.
Пожелай Млечный путь
Мне заесть milky way\'ем,
Завяжи рюкзачок мой
Манером морского узла.
Ну, прощай – я спешу.
Я, надеюсь, поспею
На перрон,
На казанско-рязанско-за-райский вокзал.
И еще пожелай мне,
Чтобы плату Харон не накинул.
Две медяшки —
Должно бы хватить за глаза.
С глаз долой – две медяшки,
На сдачу – закуски и вина.
Новоселье. Спешу. Не нажимай тормоза.
Пожелай (je t\'aime) мне…
«Нет в книжке моей самой главной страницы…»
Нет в книжке моей самой главной страницы.
Ну, выбрось в окошко. Увы! Брысь! Лети!
Чому же ты плачешь, княгиня-зегзица?
Чому ж мне не плакать, чому ж не платить.
Я потно проснусь в лоскутном одеяле
(Я плотно поужинал, выпил – и в сон).
А как мы рубились на темной Каяле,
Об этом ни слова. Мальчишка! Гарсон!
Добавь нам по двести. Вот это, брат, дело!
…Но в полночь никто не приходит на зов,
А ты унеси мое бренное тело
Туда, где в обратку не ходит засов.
Пусть замысел скверен и шуточки плоски
(Не выправить златом плацкарту на рай),
Одежд цвета мела и цвета известки
Для этой загвоздки у нас через край.
Сожги, как сжигаются дести и доски,
Но только собакам меня не бросай
А нужно-то самую малость,
На радость мы младость займем.
Гляди-ка, немного осталось
Песочка в флаконце твоем.
Покуда, последней песчинкой,
Ньютона всемирного враг,
Я тщусь устоять на стремнине,
Пока не забили суглинком
Болтливый мой рот и в овраг
Не кинули бренное тело,
Я буду – хотя и несмело,
С оглядкой, а то наобум —
Вершить небессмертное дело:
Бумагу, пока не истлела,
Менять на березовый шум.
На звездной дороги извивы,
На кожу прохладную жен,
На ивы. На то и плакучие ивы,
Чтоб плакать над нами – такими наивными, —
Кто был предупрежден, но не вооружен.
Что же, начнем с мадеры? Мадера Крыма
Лучше исходной, а херес, куда как лучше
Он Ореанды, а будто бы олеандра.
И, если будет по жизни собачьей не песий случай,
Я угощу в июле под амбр лаванды.
Мы с сыновьями ходим до Балаклавы.
Сорок футов под бушпритом, а сколько еще под килем!
Там есть в море черная дырка – черный ход в Черном море
К русской подводной славе.
Двадцать миль от Фороса,
И, знаешь, на каждой миле
Краски такие, что держат крепче заставы,
Где погранцы прожорливы и ленивы,
Но не прозорливы.
Это, конечно, к счастью.
