Элли вцепилась в его руку.
- Гири, во имя всех Богов - не трогай Сиверта! - взмолилась она. - Он не Одержимый, ты же знаешь, и он не убийца!
- Он убивал людей, - сказал Гирем, поднимаясь на ноги. - До того, как потерял свой дар.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - лицо Элли потемнело. - Ради вас он пожертвовал всем. Подумай головой, Гирем, она ведь у тебя порой хорошо работает!
Гирем горько улыбнулся. Прежде чем выйти из камеры, он бросил последний взгляд на женщину.
- Я очень хочу верить в то, что ты просто-напросто приворожила беднягу.
- Будь ты проклят, Гирем, будь ты проклят.
Он вышел в коридор.
- Я не хотел, что бы всё обернулось именно так. Тебя казнят в полдень. Прощай.
Дверь со скрипом закрылась, и из-за неё не донеслось ни звука.
К полудню жители деревни сложили на месте сожжённого поля большой костёр со столбом в центре.
Ступая по настилу из чёрно-белого пепла в сопровождении стражи, Одержимая не обращала внимания ни на оскорбления толпы, собравшейся поглазеть на казнь, ни на холодную сталь клинков, приставленных к горлу. Руки ей не освободили.
Гирем шёл позади, держа наготове "Вишнёвые оковы", не переставая ожидать какой-нибудь пакости. Он решил оставить Сиверта заключённым в темнице, чтобы тот не видел, как казнят его женщину. Несмотря на предостережения Джаффара, который шагал рядом с ним, Гирем не хотел верить в предательство старого друга. В конце концов, Элли оказалась Одержимой. Существование неподалёку ещё одной ведьмы казалось вещью слишком невероятной.
"Порчу наложила Элли", - подумал Гирем, пытаясь убедить самого себя.
Вот и костёр. Кругом толпился народ. Гирема оглушало улюлюканье, свист и брань, адресованные Одержимой. Слева от него встал Хэк. Как представитель Триединой Церкви, он должен был засвидетельствовать факт казни. Чуть поодаль стоял старик Манти, закутавшийся, несмотря на тёплую погоду, в серый плащ. Его лицо, на котором часто возникало выражение скепсиса, было сейчас торжественно серьёзным. Гирем прислушался к себе. Было ли ему жаль ведьму? Или она заслужила насмешки и смерть?
Элли стояла напротив него, никак не реагируя на четыре клинка, приставленных к её тонкой шее, на которой покоились каштановые пряди. Что сказать во время вынесения приговора? Обвинить во всех злодеяниях или только в том, что она ведьма?
В какое-то мгновение Гирем поймал себя на мысли, которой боялся, потому что она ослабляла его решимость. Если он действительно ошибается на счёт её причастности к порче и остальным козням, тогда что чувствуют сейчас Элли и Сиверт, зная, что она ни в чём не виновата?
