— Почему — не подумал?
— А потому что талантливые люди одержимы идеей вычерпывания. Они просто сойдут с ума, если отнять у них возможность этим заниматься. Инстинкт творения. Жалкая попытка переплюнуть родителя. Брошенные дети отличаются тем, что всю жизнь доказывают что-то отцам, которым что так, что эдак — нет до них никакого дела.
Малышам слушать было совсем неинтересно, они подтянули к себе шкатулку с камешками и играли ими. Вадим едва сдерживал зевоту.
— Ну все, — сказал старик, — пора спать.
За стеной завыли ручные волки.
Было раннее утро. Настолько раннее, что висела на блеклом небе последняя звезда. Паша проснулся и лежал, не имея ни малейшего желания засыпать. Над головой послышалось легкое поскрипывание — там, на третьем этаже медленно ходил Кабошон. Паша натянул свитер и джинсы и поднялся по узкой лестнице, стукаясь головой об изнанку верхних ступенек.
Кабошон просто ходил по своей совмещенной с библиотекой лаборатории. Перекладывал с места на место книги, рассматривал на свет содержимое колб. Что-то переставлял и подтирал мокрые следы крохотной желтой тряпочкой.
— С добрым утром, — обратился к нему Паша.
— Привет. Что, не спится? А что так?
— Хотелось поговорить.
— О чем?
— Просто — поговорить.
— Мне все равно, куда попасть, только скажи, куда я должна идти.
— Точно, — улыбнулся Паша. — Когда я был маленьким, я думал, что кот просто издевается. Честно говоря, я и до сих пор иногда думаю — неужели непонятно, что ребенку и правда не важно, куда попасть, лишь бы взрослые сказали, куда он должен идти.
— Ты уже не ребенок, — сказал Кабошон серьезно, без тени своей обычной улыбки в глазах. — Для тебя не может быть важнее ничего, чем точно понимать, куда ты движешься.
Паша смутился.
— Пойдем лучше, заварим чаю, — ласково предложил ему старик.
— Если честно, — сказал Пашка после того, как был выпит крепкий и душистый утренний чай со щедро посыпанными пудрой пончиками, — мне покоя не дает то, что вы сказали о выродках и таких, как вы. Почему с вами поступают так? Это несправедливо. Вы нормальные люди. Подумаешь, не можете чего-то там сделать. Я вот тоже не могу, но меня никто за это не выгоняет из дому. Почему не оставить вас в покое? Да еще эта история с Выселками. Какая дикость! Кому какое дело, на ком человек хочет жениться?
Кабошон задумался ненадолго.
— Вот скажи, — спросил он медленно, — ты бы женился на инвалидке? — он особенно подчеркнул слово «ты».
— Если бы любил, да. А причем тут?..
