— Мой самолет шестнадцатого, — признался Андрей Лейле ночью.
— Я знала, что ты покладистый парень, — засмеялась Лейла, полотенцем вытирая пот со лба Растопчина. Андрей обливался потом, хотя температура воздуха в номере Лейлы, да и вообще в гостинице была ниже казарменной.
— Лейла Тамарчук, а почему тебя зовут Лейла? — поинтересовался Растопчин.
— Мой грузинский папочка бросил нас, когда мне стукнуло пять, не менять же имя в таком солидном возрасте, — ответила женщина. — Твой самолет шестнадцатого, а номер рейса ты помнишь?
— Нет. Но помню, что вылет в двенадцать тридцать.
— Завтра же займусь билетами для этих шестерых.
— Представляю, как я буду путешествовать с этим выводком через полмира, сказал Растопчин. — А если серьезно, выходит: чтобы выручить из беды одних, надо ввергнуть в беду других? Тебе их не жаль, новеньких?
— Они требуют справедливости, — сказала Лейла.
— Нельзя запретить людям испытывать свою судьбу.
— А не получится так, что вернуться в Москву захочет одна Саша? — спросил Растопчин.
— Но из рабства «Эль Ролло» вырвутся все, кто пожелает. Ты не чувствуешь, как благодарна твоя миссия? — Лейла обмахивала Андрея полотенцем. — Герой очередного нашего времени.
Растопчина разбудил магнитофон. Самба, отметил Растопчин. Карнавал. Фиеста. Где же гарцующие лошадки, платформы с горами цветов, шеренги улыбчивых девушек? Андрей любил просыпаться под музыку, как бы приглашающую немедленно продолжить праздник. Прекрасен мгновенный переход от мертвого сна к вчерашнему празднику, к податливому телу женщины, к вину, к сигарете в постели, к легкому завтраку, наскоро собранному из роскошных остатков позднего ужина… Растопчин открыл глаза. В номере горел свет. За окном синела зимняя тьма. Температура воздуха в комнате упала так низко, что казалось — вот-вот с губ сорвется пар. Одетая в серый костюм, накрашенная, готовая к отъезду Лейла вынимала из шкафа пальто. Андрей кинул взгляд на застегнутую наглухо дорожную сумку Лейлы и завыл от досады. Он понял, этим утром Лейлу в постель уже не вернуть. Лейла поторапливала Андрея — у себя в номере доспишь, времени в обрез, а еще надо поймать машину до аэропорта «Симферополь», а на дорогах наверняка лед и, может быть, заносы — машины, конечно же, еле ползают. И — нет, никаких отсрочек. Лейла ничего не станет откладывать на завтра. Уже настроилась, уже одета. Ах, это… На днях Андрей прикатит в Москву, и там они все наверстают, нет проблем, если Лейла к тому времени еще будет нужна Андрею, что, впрочем, сомнительно. Растопчин пошарил рукой возле кровати — странно, но перед сном у него хватило ума не допить шампанское, позаботиться о себе похмельном. Лейла не согласится выпить на посошок? Присесть перед дорожкой? Ладно. А дослушать мелодию? Ради бога, она слышала ее сто раз, пусть Растопчин наслаждается музыкой сколько пожелает, но только у себя в номере. И не забудет в гостинице магнитофончик. А в Москве не забудет вернуть его и кассету Лейле. Растопчин вышел из номера Лейлы злой, растрепанный, заспанный, с играющим магнитофоном в кармане пиджака и початой бутылкой шампанского в руке.
