- Конечно, вы, что за вопрос!
- Тогда так, - Меллори говорил спокойно и доброжелательно. Насколько мне известно, сегодня в военной подготовке, особенно у коммандос, упор делается на инициативу, независимость, способность самостоятельно принимать решения. Это прекрасно, особенно если нашим друзьям представится возможность действовать в одиночку. - Он выдавил из себя улыбку. Видно было, что ему не по себе. - Во всех других случаях я буду требовать строгого и безоговорочного подчинения приказам. Моим приказам. Мгновенно и беспрекословно.
- В противном случае? - спросил Рейнольдс.
- Излишний вопрос, сержант. Вам хорошо известно, что бывает за неподчинение боевому приказу в военное время.
- На ваших друзей тоже распространяется это требование?
- Нет.
Рейнольдс повернулся к Дженсену:
- Мне это не нравится, сэр. Меллори устало опустился в кресло, закурил сигарету и кивнул в сторону Рейнольдса:
- Замените его.
- Что? - Дженсен был не готов к такому повороту событий.
- Я сказал, что его нужно заменить. Мы еще не вышли отсюда, а он уже подвергает сомнению мою точку зрения. Что же будет потом? Он опасен. Все равно что взять с собой бомбу замедленного действия.
- Но послушайте, Меллори...
- Либо он, либо я.
- И я, - тихо произнес Андреа.
- И я тоже, - присоединился Миллер. В комнате воцарилось напряженное молчание. Рейнольдс подошел к Меллори.
- Сэр.
Меллори неодобрительно посмотрел в его сторону.
- Простите меня, - продолжал Рейнольдс. - Я был не прав. Это больше никогда не повторится. Я очень хочу работать с вами, сэр.
Меллори перевел взгляд на Андреа и Миллера. На лице Миллера застыло неподдельное удивление. Энтузиазм Рейнольдса был ему непонятен. Невозмутимый, как всегда, Андреа еле заметно кивнул головой. Меллори улыбнулся.
- Уверен, что капитан Дженсен в вас не ошибся, сержант Рейнольдс.
- Вот и договорились. - Дженсен сделал вид, будто ничего не случилось. - Теперь - спать. Но прежде мне хотелось бы услышать краткий отчет о событиях на Навароне. - Он посмотрел в сторону морских пехотинцев. - Вам придется оставить нас одних.
- Слушаюсь, сэр, - Рейнольдс вновь обрел уверенность. - Разрешите пройти на летное поле, проверить готовность самолета и снаряжение.
Дженсен утвердительно кивнул. Как только дверь за десантниками закрылась, Дженсен подошел к боковой двери и приоткрыл ее: - Заходите, генерал.
Вошедший был очень высок и худ. Вероятно, ему было лет тридцать пять, но выглядел он существенно старше. Переутомление, усталость, лишения, годы отчаянной борьбы за существование не прошли для него даром. Преждевременная седина, глубокие морщины на смуглом лице - бесстрастные свидетели перенесенных страданий. Темные, блестящие глаза горели внутренним огнем. Такие глаза бывают у человека, фанатически преданного прекрасной, но пока недостижимой идее. На нем была форма британского офицера без погон и знаков различия.
