Вдруг у него на глазах показались слезы, он схватил ладонь Георга и крепко сжал тонкими, белыми пальцами. Георг отдернул руку, ему стало неприятно. Гельмут вздрогнул.
— Георг, поклянись, что всегда будешь моим другом, — попросил он.
— Я ж и так твой друг, — сказал Георг.
— Да, но я все время думаю, что ты можешь меня бросить, найти новых друзей, — жалобно заговорил Гельмут, — а я так тебя люблю.
— Идиот, — выругался Георг.
Вместо того чтобы тоже сказать какую-нибудь грубость, Гельмут неожиданно наклонился к Георгу и поцеловал его в щеку. Георг с отвращением оттолкнул его. Гельмут упал, из носа потекла кровь. Георгу стало страшно. Минуту он ждал. Он думал, что друг обругает его или даже полезет в драку, но вдруг Гельмут разрыдался. Испуганный Георг выбежал на улицу, думая, что больше никогда сюда не придет.
Растерянность и стыд полностью овладели им, он ходил по улицам, забрел в квартал притонов и дешевых ресторанчиков со светящимися вывесками. На тротуарах толпились уличные девушки.
— Эй, красавчик, пошли со мной, — зазывали они его.
Георг шел все дальше и дальше. Когда он вернулся домой, было уже совсем поздно. Родителей не было. Он пошел на кухню, к Эмме, их единственной служанке. Она сидела и обметывала широкие дамские панталоны. Кофточка на груди была утыкана иголками с ниткой. Эмма почувствовала на себе его взгляд.
— Что с тобой? — спросила она и рассмеялась, показав зубы и даже десны.
— Ничего. — Георг был не в силах отвести взгляд от ее колышущейся груди.
— Есть хочешь?
— Нет.
— А чего хочешь?
Георг молчал. Эмма щелкнула его по носу.
— Мама пошла к аисту за ребеночком, — сообщила она ему, словно маленькому.
Георг почувствовал себя обиженным.
— Что я, по-твоему, совсем дурак? — спросил он с досадой.
Эмма снова засмеялась:
— Я думала, ты еще веришь в аиста.
Георг все сильнее ощущал волнение в крови. Смех Эммы, ее полная грудь, мягкая шея, округлые бедра под сукном юбки возбуждали его, его глаза загорелись. Эмма заметила, что с ним происходит.
— Ты красивый парень, Георг, — вдруг сказала она. — Высокий брюнет, как твой отец. Вот только прыщи…
Георг не знал, что ответить, а Эмма все смеялась.
— Бесстыжий, — ругала она его. — Я давно заметила, когда убирала твою постель…
— Еще что-нибудь такое ляпнешь, в зубы заеду, — ответил Георг на языке, который частенько слышал в доме Курта.
Эмма не больно-то испугалась.
— Сопливый еще. Ну, попробуй! — сказала она с вызовом и отложила в сторону рукоделие.
