Тут продрал глаза Смунк.
— Есть чай с ромом, — сказал он.
Они сидели в бытовке, в бетонном бункере перед импровизированным столом, заставленным бутылками.
Размеры ее было никак не определить, поскольку слабый свет электрической лампочки, сиротливо висевшей на проводе, не озарял все углы и закутки.
Время от времени с потолка падали клопы.
— В общем, за ваше здоровье, — сказал Смунк. Облаченный в шубу, он восседал на троне с мягкой обивкой. — Я не святой! — Он выпил.
— Этого от вас никто и не требует! — Клокман встал. — Но одно скажу: так, как вы это делаете, — без службы по поддержанию порядка, без арбитров, вообще без всего, — рекорд никогда не поставишь. — Он ткнул указательным пальцем в сторону Смунка. — Никакого чая с лимоном там тоже нет!
Пол под ним затрещал.
— Лимоны — это наша надежда. Там, за стенами, — молвил Смунк, вперяя в пустоту налитые кровью глаза, как провидец, — теплые края! Жгучее солнце: мы в раю! Друзья!
— Но здесь-то зима.
— Над нами реют желтые флаги, — пришел ему на выручку Вазелин.
— Мне надо выйти, — добавил Ляйхт. — Просто нужно в это верить! — Он начал подниматься, привстал и пукнул.
Клокман не мог взять в толк: Смунк — пророк?
— Черт! Ну, ты даешь, парень, — сказал Смунк Ляйхту. Он немного повысил голос: — Что я слышу? Дружище Клокман говорит, что наша восьмерка — это пустая затея, братская могила? Разве этого хотели рабочие: лечь в братскую могилу? Нет?! — Где же тогда пуховые одеяла, где гуляш? Где блестящие сковородки?
Его подручные молчали. У Вазелина проступил пот на лице. Над бутылками со шнапсом тихо, бесшумно поднимались испарения. Ляйхт по-детски улыбался.
И тут все закрутилось! Огромная тень Смунка перемахнула через стол. Облака пыли. Уродливый загривок, покрытый коростой из клопов, вспучился. В ход пошли кулаки.
У Клокмана замелькали перед глазами радужные круги.
Распущенные павлиньи хвосты! — Смунк уже схватил Вазелина за грудки и шарахнул его головой о стол.
— Вы же сами промотали все в «Метрополе»!
— Промотал, говоришь?! — взревел Смунк. Голова Вазелина захрустела от ударов. — Я тебе сейчас прочищу мозги!
Ляйхт улизнул от Смунка и показал ему нос. Но его настиг пинок Смунка. Он подлетел над батареей бутылок и обрушился во тьму, где и остался лежать, тихонько повизгивая.
У Вазелина текла из уха коричневатая жидкость: топленое сало? Кровь? Он хрипел.
— Вы у меня за все ответите, — орал, отдуваясь, Смунк. — В конце концов, я тут за все в ответе.
