«Я не вступаю в переговоры с захватчиками», – гордо ответил звездный воин.
«Ну, хотя бы разреши мне курить», – взмолился Сенкевич.
«Правилами Корпорации курение запрещено».
«Так не узнает ведь никто! А сигареты можно у контрабандистов купить. Давай покурим, а? Уши ведь пухнут!»
«Отказ от курения не может приводить к отеку ушей. К тому же это мои уши, а я никогда не курил. Ваша зависимость носит психологический характер. Будьте мужчиной, избавьтесь от нее».
И как с таким непрошибаемым договоришься? Сенкевич чувствовал, что попал в ловушку. Даже снова подумал было об уходе в благословенную Флоренцию 1428 года, в тело толстяка Руччелаи. Но потом разозлился. В конце концов, неужели он, Вадим Сенкевич, человек сделавший себя, поднявшийся с самых низов, прошедший через лихие девяностые, бандитские разборки, зону, рейдерские наезды и не уступивший даже государству, сдастся перед этим примитивно правильным дундуком? К тому же слишком заманчивой, удобной и отлично построенной была жизнь адмирала Гранта, чтобы сразу менять ее на средневековые реалии. Хотелось попробовать, каково это – жить в будущем.
Он решил пока отступить, затаиться, выждать удобного случая. Грант не мог круглые сутки и триста шестьдесят пять дней в году быть Суперменом. Сенкевич точно знал: каждый человек иногда становится уязвим, надо лишь поймать момент слабости. Лишь иногда он разговаривал с Грантом, незаметно отыскивая в его прошлом и настоящем болевые точки.
Сейчас и Грант, и Сенкевич были озабочены одним фактом: огонек, обозначавший звездолет Блада, снова исчез с карты, сигнал отсутствовал. Грант принял решение высадиться на Финестре, в сторону которой направлялась «Арабелла», когда ее в последний раз засекли. Сенкевич его мысленно поддержал, хотя адмирал в одобрении не нуждался.
Крейсер величественно опустился туда, где должен был находиться космодром Финестры. Стояла глубокая ночь. На пустой выщербленной посадочной площадке не горело ни одного огонька. Здание космопорта тоже стояло темное.
– Высадить роботов-разведчиков, – приказал Грант. – Зона обследования – космопорт, космодром и прилегающие территории в радиусе двух километров.
Снабженные камерами и тепловизорами роботы, небольшие, изящные, тонконогие, похожие на диковинных металлических птиц, скатились с трапа и разъехались в разные стороны. В кабине управления повисли пять голографических изображений, транслируемых их камерами. Грант с Лонгом внимательно всматривались в картинки, но везде отображалась лишь темнота, грязь и разруха. Сломанные строения, выбоины на посадочных площадках, обломки звездолетов – и кругом ни души. Тепловизоры на роботах сигналов не подавали. Судя по всему, живых существ на космодроме не было.
