В кухне я все объяснил Танеферет. Девочки все же потихоньку выбрались из своей комнаты и стояли теперь в безопасном круге света от лампы.
— Кто этот человек? — требовательно спросила Туну.
— Высокопоставленный чиновник.
— Чиновник? Из какой канцелярии? — прошептала Сехмет, чрезвычайно взволнованная появлением в нашем доме настоящего, живого сановника высшего ранга.
Танеферет цыкнула на девочек, пресекая дальнейшие вопросы, и настояла, чтобы они вернулись к себе в спальни. Неджемет, моя сладкая, осталась стоять, почти не глядя в мою сторону. Я поднял ее на руки, поцеловал и пообещал, что обязательно вернусь к завтраку.
— Куда ты уходишь? Там темно!
— Мне надо кое с кем повидаться.
— По работе?
— Да, по работе.
Она важно кивнула, и я передал ее Танеферет, которая бросила на меня выразительный взгляд.
— Я оставлю Тота сторожить вас.
Танеферет бережно поцеловала меня и удалилась в нашу спальню.
Мы дошли до причалов, до того места, где через реку ходили паромы. Днем здесь было тесно от лодок и кораблей всех мастей, от маленьких тростниковых лодочек и пассажирских паромов до больших торговых судов и транспортов с камнем. Вся экономика, благодаря которой город процветает и богатеет, которая обеспечивает приток предметов роскоши, строительных материалов и продовольствия, сосредоточена в порту; здесь заключаются и нарушаются сделки, здесь официально или контрабандой ввозятся товары. Однако ночью здесь тихо. В ночные часы никакой торговли нет, поскольку плавать в темноте по Великой Реке очень опасно: в воде, невидимые, шныряют крокодилы, пряча свои хищные перемещения в потоках и завихрениях темной воды.
Однако для того, чтобы опрокинуть изящное и прекрасное судно, на борт которого мы поднялись, потребовалась бы целая стая крокодилов. Мы уединились в занавешенной шторами каюте и все время короткой переправы просидели в молчании. Хаи предложил мне еще вина, но я отказался. Он пожал плечами, налил себе и уселся с кубком в руке. Я забавлялся с игрушкой, поворачивая колесико, и собака, с ее грубо вырезанным гребнем вставшей дыбом деревянной щетины и красными клыками, раз за разом нападала на человечка. Я размышлял о девочке, которая сказала мне много лет назад: «Гляди-ка! Это ты!» Но я пока не спешил вскрывать запечатанную коробку с этими воспоминаниями. Еще не время. Мы плыли к западному берегу, и я глядел на залитые луной низкие крыши и белые стены Фив. Почти все жители большого города крепко спали, готовясь назавтра вернуться к нескончаемому труду; лишь счастливые обладатели богатства и свободы, возможно, были еще на ногах, продолжая праздновать в своем кругу, вкушая вино и удовольствия, сплетничая о событиях дня, об их политическом значении и возможных последствиях.
