— Этот серебряный колокол, покрытый жемчугом, японская нация демонстрировала еще до войны на Нью-йоркской выставке, желая тем самым подчеркнуть свое уважение к американской свободе. На колокол пошло одиннадцать тысяч шестьсот жемчужин, в нем до четырехсот бриллиантов! Вы, генерал, пожаловали конституцию Японии. Пусть колокол звонит десять тысяч лет! Сближает наши интересы…
И японские делегаты в тот торжественный час неожиданно запели старую американскую песню — «Завтрашний мир» Гершвина.
Говорят, принимая дар, Макартур впервые за все время пребывания в Японии улыбнулся. Он похлопывал жемчужный колокол словно старого приятеля по плечу. То была историческая минута, и ее запечатлели на сотнях пленок. Но как бы ни кривлялся генерал, прибравший к рукам японскую метрополию без единого выстрела, изображающий из себя носителя свободы и демократии, свое империалистическое дело он делал здесь жестоко: запретил рабочим и служащим бастовать. Опубликовал заявление с призывом вести борьбу против «антидемократического, сугубо политического и резко агрессивного явления — коммунизма». Стремясь создать базу для возрождения японской армии, сохранил японский офицерский корпус, состоящий более чем из трех тысяч человек; чтобы не было нареканий, офицеров согнали в сельскохозяйственные кооперативы, по принципу военной организации, разумеется… Управление Японией осуществлял через старый государственный аппарат. Экономическая власть по-прежнему находилась в руках крупных монополий — дзайбацу, хотя и был принят закон «о запрещении монополий». Оккупационные власти восстановили крупнейшую военно-морскую базу в Йокосука, авиационные базы в Титикава, Итадзака, Иоката, Мисова, спешно превращали острова Окинава и Цусима в укрепленные районы. Макартур не скрывал, что на Окинаве построит двадцать пять военных аэродромов, которые способны обеспечить три тысячи пятьсот вылетов в день самых крупных бомбардировщиков. Генерал явно готовился к войне. Но против кого?..
Я знала слишком мало, чтобы делать выводы. В тот прощальный вечер мне дела не было до генерала Макартура со всеми его воинственными планами. Под второй мировой войной подведена твердая итоговая черта. Военные преступники наказаны. Через несколько дней я покину опостылевшие за два с половиной года холмы Итигая, где в конференц-зале бывшего военного министерства Японии проходил Токийский процесс. Сверкнет вершина Фудзи и погаснет. Я увижу Родину…
