Пронзительный голос Администратора разнесся по комнате. Глаза голема, который по-прежнему приближался, яростно мерцали.
От него исходили жесткие металлические звуки – теперь они мне казались криками горя и отчаяния.
Этот великан – вовсе не автоматическое оружие, стремящееся уничтожать все подряд.
Снова встретиться с теми, кто жив в воспоминаниях, – вот какие желания двигали этим несчастным, заблудившимся ребенком.
Администратор назвала это чувство жадностью. Однако –
– …Ошибаешься!!!
Возглас, в точности совпавший с моими мыслями, принадлежал Кардиналу.
– Желание снова встретиться с другим человеком, прикоснуться к нему собственными руками – твое слово лишь марает это желание! Это – настоящая любовь!!! Величайшая сила и величайшее чудо, которым обладают люди… и это не твоя игрушка!!!
– Это одно и то же, глупая коротышка.
Администратор вытянула навстречу голему обе руки, ее губы изогнулись в улыбке восторга.
– Любовь – это желание обладать… любовь – это жадность! И ее истинная форма – не более чем набор сигналов Пульсвета! Я просто использую сигналы с наибольшей интенсивностью. И делаю это гораздо, гораздо умнее, чем ты!!!
Голос правительницы звучал все выше, в нем слышалось торжество.
– Все, что ты смогла сделать, – очаровать двух-трех беспомощных детишек. Но я – другое дело. Кукла, которую я создала, полна энергией жадности трехсот с лишним объектов, если считать и те, что во фрагментах памяти! А важнее всего то… – и после короткой паузы, напоминающей удар ядовитым жалом, она добавила: – …Что теперь, когда ты все это знаешь, ты не сможешь уничтожить эту куклу. Ведь, хотя форма и изменилась, эти мечи по-прежнему остаются живыми человеческими существами!!!
Эти слова Администратора долго еще эхом разносились по комнате, пока наконец не угасли.
Я тупо смотрел, как посох Кардинала, наведенный на голема, медленно опустился.
Потом Кардинал заговорила – необычно слабым голосом.
– Да… это верно. Я не могу убивать людей. Это ограничение мне никак не преодолеть. …Я потратила двести лет, оттачивая свое мастерство, чтобы убить тебя и твое тело, переставшее быть человеческим… но, похоже, все было напрасно.
Я ошеломленно слушал этот голос, признающий поражение с таким достоинством.
Если мечи, составляющие голема, – действительно люди, Кардинал не смогла бы оборвать их жизни… нет, не стала бы этого делать. Даже если бы ограничение можно было как-то обойти, как в случае с чайной-суповой чашкой.
