Да что там год назад, совсем недавно, когда Марта положили в клинику во второй раз, Пауль посещал его ежедневно. И вдруг — исчез. Исчез накануне решающего консилиума. За этим исчезновением крылась тайна. Может, даже досадное недоразумение. А речь-то шла не просто о жизни и смерти человека, но о существовании одного из самых выдающихся ученых планеты. Поэтому Служба Жизни, вопреки традиции, послала экстренный Сигнал Розыска в четвертый раз. Через несколько минут нейтринофор Главного Координатора напечатал на стандартном бланке:
"МАРТУ, ЛИЧНЫЙ ИНДЕКС № МКИА-235Р76.
ПРИДУ НА ПОМОЩЬ, КОГДА СЛЕПОЙ ПРОЗРЕЕТ, А НЕМОЙ ЗАГОВОРИТ.
ПАУЛЬ, ЛИЧНЫЙ ИНДЕКС № МКИА-235Р75".
Что это — бред сумасшедшего или проявление смертельной ненависти?..
Но не было основания ни для первого, ни для второго предположения. Итак, оставалось третье: у альянтов была какая-то тайна, о которой не знает никто. А поскольку нейтринограмма адресована лично Марту, ему надо ее передать.
Академик Март до сих пор не знал о печальном приговоре консилиума. По традиции Службы Жизни больному сообщали о неизбежности последней операции только после получения согласия альянта-донора. Март, вероятно, догадывался, что дела его плохи, но ему не давали задумываться, заставляя спать по двадцать три часа в сутки, — этим, кстати, уменьшали нагрузку на больную почку.
Ни у кого не было сомнения: нейтринограмма академика Пауля важна для больного: вероятно, смысл ее будет для него неприятен, — следовательно, и состояние здоровья ухудшится. Но кто знает, не кроется ли в ней спасение. Решили рискнуть.
Когда академик Март прослушал сообщение, он смертельно побледнел и прошептал: "Я знал, что это случится рано или поздно… Жаль… Как жаль!"
Он долго лежал неподвижно, — даже врачи забеспокоились. А потом сказал неторопливо:
— Передайте ему два слова: "Уже сделано". А если он не ответит, немедленно пришлите спасателей к руинам нашей лаборатории в бывшем Институте Актуальных Проблем. Академик Пауль будет там.
Впервые за все время существования Службы Жизни был подан Сигнал Розыска в пятый раз.
Но академик Пауль на него не ответил. Он его просто не слышал.
* * *
Заходящее солнце отбрасывало тревожные блики на руины циклопических построек на краю леса. Здания были разрушены мощным взрывом двенадцать лет назад, и сквозь трещины в камне и в промежутках причудливо покореженных балок давным-давно пробились растения. Однако и трава, и кусты были немощные и жалкие: здесь был еще высокий уровень радиоактивности.
