Он оставил парашют и реглан, вылез из кабины, потянулся, разминаясь и только полез за папиросой, как у самолета, взвизгнув тормозами остановился новенький "Виллис". Из машины довольно ловко выпрыгнул моложавый рослый генерал в темно-синем приталенном кителе и насмешливо уставился на Виктора. Пока Саблин вспоминал, что именно нужно делать, как рядом, затормозил "Виллис" комдива и оттуда буквально посыпался народ. Судя по тому, что за рулем второго "Виллиса" сидел сам комдив, Виктор решил, что этот генерал видимо очень большая шишка.
— Товарищ генерал-лейтенант, — так и не подкуренная папироса улетела в траву и он, вытягивая ногу и пытаясь чеканить шаг по траве, принялся рапортовать. — Задание по прикрытию наших войск выполнено. В ходе боя мной и ведомым уничтожено два вражеских штурмовика типа "Хеншель-123". Исполняющий обязанности командира эскадрильи – лейтенант Саблин!
— Во как! — усмехнулся генерал, протягивая руку. — Ну что же, поздравляю! — пожатие у него оказалось неожиданно сильным. — А чего так долго аэродром искал?
— Дождь и низкая облачность. Ориентиров тут поблизости никаких, только эта посадка. А она длинная.
— Ясно, — снова усмехнулся генерал. — Давно воюешь? — за спиной генерала уже успела собраться свита. И там же, на периферии, жались комдив и Шубин. — Твои? — спросил он, считая звезды на фюзеляже "Яка".
— С осени сорок первого! — генерал Виктору чем-то понравился. — За это время сбил шестнадцать самолетов лично и два в группе. И сегодня еще одного.
— Вот как, — снова сказал генерал и, скользнув взглядом по груди Виктора, удивился. — Почему этот летчик так скудно отмечен? — спросил он, ни к кому не обращаясь.
Виктор увидел, как комдив ткнул Шубина кулаком в бок. Комполка выступил вперед.
— С апреля, тута, трижды подписывал на товарища Саблина наградные. Однако до сих пор ничего не приходило.
— Разберитесь, — коротко бросил генерал, и высокий рослый майор что-то зачиркал в блокноте.
Вскоре высокое начальство стремительно убыло, оставив на аэродроме нервозность и запоздалый переполох. Потом Шубин увел комдива в свою землянку отпаивать то ли чаем, то ли чем покрепче и полковая жизнь вновь потекла в привычном русле…
А через день начался ад. Немцы подтянули резервов, удвоили количество своей авиации и перешли в контрнаступление. К этому времени наши армии сумели вклиниться во вражескую оборону на двадцать километров и по всей длине этого, обильно политого кровью прорыва, снова завязались тяжелые бои. Земля скрылась за дымом и разрывами, содрогнулась под гусеницами сотен вражеских танков. Небо потемнело от копоти, почернело от "Юнкерсов" и "мессеров". Наши позиции одновременно атаковали до сотни немецких самолетов, и четверкам и восьмеркам советских истребительных патрулей оказалось не под силу справиться с такой ордой. Резко активизировались вражеские асы. Летая парами, они атаковали, смело, а иногда даже нагло, нанося сильные неожиданные удары. Снова появились потери.
