Они долго колесили по проселочным дорогам, мимо пустых деревенек и зарастающих бурьяном полей. Проезжая мимо утопающего в зелени хутора, и мазнув взглядом по темнеющей за огородами крайних домов балке, Виктор остановился. Хуторок был знакомый, именно здесь, полтора года назад, одна из местных пыталась сдать его немцам. Виктор зачем-то зарядил пистолет, развернулся и поехал в сторону беленых стен. Долги следовало отдавать…
Нужную хату пришлось поискать: все-таки он был здесь зимой, ночью, вдобавок заходил от огородов. Однако нашел. За полтора года произошло множество изменений. За хатой обнаружился приличных размеров огород в котором возилась какая-то женщина, исчез перекошенный плетень, исчез и валявшийся во дворе мусор. На шум от их прибытия откуда-то из-за сараев выскочила мелкая косматая собачонка, зашлась истеричным лаем. Виктор увидел, как работающая на огороде женщина бросила работу и поспешила к ним.
— Палыч, — Виктор попытался пнуть, успевшую надоесть своим тявканьем собачонку, но не преуспел. — Глянь, кто в доме. Куда автомат убираешь?
— А на кой он мне, — усмехнулся Палыч в усы. — Ты с кем-то воевать собрался?
— Вон с того угла я немца снял, он тут шел, — Саблин показал пальцем. — А вот тут второго… твоим ножом.
Палыч только усмехнулся и, демонстративно закинув ППШ подальше за спину, направился в хату.
Виктор видел Людку всего один раз, ночью, но узнал бы ее из тысячи. С огорода, вытирая руки какой-то тряпкой, шла именно она.
— Здравствуйте. Вы что-то хотели? — она смотрела на него без страха, со спокойным удивлением, каким смотрят на незнакомца. Она явно не узнавала ночного визитера полуторалетней давности. За это время женщина сильно изменилась, похудела и вообще выглядела очень неважно, напоминая облезшую больную собаку.
— Вы что-то хотели? — повторила она. — Еду не продаем, самим есть нечего.
— Ну, здравствуй, Люда, — ласково пропел Виктор. — Вот и свиделись…
— Вы мабуть спуталы, — отрицательно качнула головой она, удивленно рассматривая Саблина. Узнавания в ее глазах так и не промелькнуло.
— Ну как же? — еще шире улыбнулся он. — Я как раз в этом сарайчике сидел, который теперь без двери почему-то. А ты в него зашла. А потом немцев позвала. Ну, вспомнила?
На ее лице не дрогнул ни один мускул, только глаза вдруг стали мертвые, безжизненные.
— Ни, — деревянным голосом сказала она. — Ничого такого нэ було.
— Дывысь, забалакала, — мрачно усмехнулся Виктор. — А тогда чисто пела… Ладно тебе отпираться. Я знаю… ты знаешь, что я знаю. Допрыгалась, сучка…
