— В какую еще библиотеку?
— В городскую.
— Неужели ты не мог выбрать другого времени для библиотеки? Например, после уроков?
— Не мог.
— Не говори чепуху, Андрей! Я этого не люблю, ты знаешь.
— Это не чепуха, папа. Это правда.
— Что тебе было нужно в библиотеке? Ты там занимался?
Андрей опустил голову и вздохнул.
— Нет.
— Что же ты делал?
— Узнавал адреса.
— Что, что?
— Узнавал адреса некоторых людей.
— Каких людей?
— Которые... могли сделать одну фотографию.
Отец недоверчиво посмотрел на Андрея.
— Что за фотография?
Андрей поднялся из-за стола, прошел в свою комнату и принес снимок Эратосфена.
— Вот.
Отец повертел карточку перед глазами.
— Что это такое:
— Луна, — тихо сказал Андрей, чувствуя дикую безнадежность положения.
— Какая еще Луна?
— Ну... та, что на небе. Такой снимок нельзя сделать обычным способом. Надо находиться невысоко над планетой и...
Отец бросил фотографию на стол.
— Хватит! Можешь рассказывать сказки приятелям, но не мне! Адреса, Луна, фотография... Что это за бред? Что ты морочишь мне голову?
— Это не бред, папа! — сказал Андрей в отчаянье. — Это самая настоящая правда! Я отыскал адреса этих людей и пошел к ним. Фотография была забыта в книжке, понимаешь? Только оказалось, что фотографировал не он... Я был только у одного, у Михаила Антоновича... Он работает на швейной фабрике «Радуга» и еще ведет драмкружок...
Отец ударил кулаком по столу с такой силой, что подскочили чайные чашки, а одна из них боком упала на блюдце.
— Хватит! Завтра я пойду в школу и все выясню сам!
Он встал и прошелся по комнате.
Губы у него сердито кривились.
Андрей искоса поглядывал на него.
Конечно, он не поверил ни одному слову. Любой человек на его месте не поверил бы. Но ведь фотография существует! И Андрей не сказал ни одного слова лжи!
А что если рассказать отцу все?
Про «Космос Первый», про то, как это началось, и про то, как он первый раз вышел в Пространство...
Может быть, пригласить отца с собой и слетать вместе хотя бы до той же самой Луны, и показать ему обрывистый полукруг Залива Зноя, страшную трещину, рассекающую цирк Ламберта, и загадочные белые лучи Коперника?
Нет, нет, нет!
Отец никогда не согласится, не оценит и не поймет. Скажи ему сейчас, здесь, за столом, что раскрыта тайна тяготения и построен антигравитационный двигатель, он поморщится, покачает головой и скажет с досадой:
— Занимался бы ты лучше настоящим делом. Учил бы литературу и геометрию...
А про чердак вообще нельзя заикаться после того, как в прошлом году, весной, мать обнаружила там спиртовку и коробок спичек.
