Но я должна поцеловать Джун, должна поцеловать ее!
Если бы она захотела, я села бы вчера на пол и моя голова оказалась бы напротив ее коленей. Но ей бы это не понравилось. И все-таки на вокзале, пока мы ждали поезда, она попросила, чтобы я дала ей свою руку. Я назвала ее по имени. Мы стояли, прижавшись друг к другу, наши лица почти соприкасались. Когда поезд отъезжал от перрона, я улыбалась Джун, а потом отвернулась.
Начальник станции предложил мне несколько билетов благотворительной лотереи. Я купила их и отдала ему, пожелав выиграть. Он тоже получил прибыль от моего желания дать хоть что-нибудь Джун, той женщине, которой никто ничего дать не может.
Мы разговариваем на каком-то тайном языке: то ли шепот, то ли крик, нюансы, неясные абстракции, символы. Потом мы возвращаемся: я — к Хьюго, она — к Генри. Нервы наши так натянуты, что это пугает мужей. Генри становится грубым. Хьюго — печальным. Что же это, такое мощное и волшебное, во что мы — Джун и я — ввергаем друг друга? Чудо! Чудо! Оно приходит вместе с ней.
Прошлым вечером я была так полна мыслями о Джун, что не могла вынести, когда Хьюго начал читать газеты и говорить о доверенностях и удачном дне в банке. Он понимает все — только не такой накал чувств. Он дразнит меня, смешит, он очень обходителен и нежен, но я не могу к нему вернуться.
Я лежала на диване, курила и думала о Джун. Тогда, на вокзале, я потеряла рассудок.
Бесконечное напряжение очень мучает нас обеих. Джун рада, что уезжает. Она уступает реже, чем я, пытаясь оттолкнуть от себя сегодняшний образ жизни. Ей не нравится моя энергичность, я же получаю удовольствие, подчиняясь ей.
Когда мы сегодня встретились на полчаса, то обсуждали будущее Генри. Джун попросила заботиться о нем. А потом отдала мне свой серебряный браслет с камнем под названием «кошачий глаз», а ведь у нее так мало украшений. Я стала отказываться, но потом меня переполнила радость: я смогу носить ее браслет, частицу Джун, — и я приняла его как символ. Он очень дорог мне, он бесценен.
Хьюго заметил это и очень огорчился, захотел снять браслет с моей руки, чтобы подразнить. Я вцепилась в браслет, а он больно хватал меня за руки.
Джун боялась, что Генри восстановит меня против нее. Чего она боится? Я сказала:
— Между нами существует фантастическая тайна. Для меня ты такая, какой я тебя вижу. Вот что такое вера. Что мне до того, какой тебя видит Генри?
А потом я случайно встретила Генри в банке. Я вдруг поняла, что он меня ненавидит, и ужасно удивилась. Джун рассказывала, что он был в бешенстве, потому что он больше ревнует к женщинам, чем к мужчинам. Джун сеет вокруг себя безумие. Генри, считавший меня «редким» человеком, теперь ненавидит меня. Хьюго, который вообще не умел ненавидеть, теперь ненавидит Джун.
