На следующий день во дворе только и разговору:
— Слыхали? Кремль разбомбили!
— Как Кремль?! Не может быть!..
— Цел Кремль… — успокаивает дворник. — Я утречком специально ходил смотреть… Говорят, четвертьтонка попала в Георгиевский, пробила крышу, дошла до полу, но не взорвалась, раскололась на части…
— А верно, что на Арбате всех поубивало?..
— Да не всех… Чего зря пугать. Дома порушило, это верно. Целый квартал, домов под двадцать, ежли не больше — подчистую, в труху и крошку… Ну и людей, конечно, кто остался…
— А я слыхала, всех, кто в метро спустился, — затопило водой…
— Пустое говорят… Откачали воду-то… помпами… А перегон точно разбомбили между «Арбатской» и «Смоленской». Поезда не ходят — это факт. И водопровод тоже, и газ… Там неглубокая ветка проходит… — Дворник сокрушенно вдыхает. — Бомбы у немца серьезные…
Линия фронта катилась к Москве. К осени начали прибывать войска. По улицам грохотали танки, катили грузовики, проплывали огромные цилиндры дирижаблей и зачехленные «Катюши». Тимка не отрываясь, глядел в окно. Вона какая силища, думал он, разве может такое случится, чтобы не побили Гитлера?
А как-то вечером Тимка пришел домой, видит, у матери на глазах слезы, в руке конверт:
— Тима, от папки письмо пришло…
— От папки?!
Тимка бежит к матери, выхватывает конверт.
— Отец жив! Воюет в штрафном батальоне… Снайпер…
Жив папка, геройски сражается, радуется Тимка, значит, мы обязательно победим. Эх, ему бы винтовку получше, да увидеть Гитлера в прицел, уж он не промахнется — и конец войне…
Передний край оборонительного пояса Москвы проходил по линии Клязьминского водохранилища. Гражданские рыли противотанковые рвы, насыпали эскарпы[9], строили доты и дзоты… С вооружением было плохо. На позиции завозили английские пулеметы Хайрама, брошенные английским экспедиционным корпусом еще в далеком 1919 году в Мурманске. Солдаты их очень ругали за непомерную тяжесть. Одна станина на треноге весила больше пятидесяти килограммов. Таскать их на себе по осенней хляби — занятие не из приятных. Тимка развозил «Хирамы» на морском швертботе и был счастлив, что не пришлось расставаться с парусом. За это еще и кормили, а в то голодное время каша и тушенка были совсем не лишними…
Рядом с позициями — полигон, где пристреливали и проверяли пролежавшее долго на складах иностранное оружие. Там Тимка настрелялся из «Хирамов» вдоволь. Случилось это так. Как-то раз на очередной погрузке к нему подошел молодцеватый майор.
