- Что вы – охренели все? Отпустите меня! – заорал Михаил, пытаясь вывернуться и лягнуть насильника ногой. – Пустите, сволочи! Убью, урою! Гады!
Но мускулистые руки мулата впились железной хваткой в его бедра и ритмично насаживали его на, как казалось Михаилу, раскаленный стержень. И три оператора с камерами суетились вокруг, стараясь уловить все самые злачные моменты. Из Мишкиных глаз градом лились слезы.
- Я в суд подам! Ублюдок! Отпусти-и-и! – он выл, рычал и бился, сам добавляя к своим мукам боль от выламываемых наручниками запястий.
Наконец насильник оттолкнул от себя свою жертву и несколькими толчками излился спермой на вздрагивающую спину.
- Отпустите! – пригибая колени и, полностью теряя лицо, заплакал Михаил.
Камеры работали еще минуту. Потом к нему подошла помреж, вытерла полотенцем глаза, потом – поясницу. И Александр Аркадьич сунул ему под нос подписанный им лист договора.
- Миш, прежде чем тебя расстегнут, хочу обратить твое внимание: ты сам сегодня подписал: что ознакомлен с определением садомазохистских сцен, добровольно соглашаешься на участие и отказываешься от каких-либо претензий. Так что возьми себя в руки! Ты – подписался, ты – выполнил условия контракта. Теперь мы выполняем свою половину, - он достал две пятитысячных бумажки и положил их на уголок низкого стола, на который были свалены микрофоны. – Вот твоя зарплата за сегодня. Всё, все свободны, отдыхаем. Эпизод – отличный. Отстегни его, Катюша, что ты там возишься?!
Всё было рассчитано точно. Подобные сцены не раз и не два разыгрывались в этих стенах. И проблемы были никому не нужны. Поэтому съемочная группа отыгрывала окончание эпизода. Операторы медленно сматывали провода. Клей – одевался. Катюша с режиссером закурили. Михаил забрал свою одежду, взял со столика деньги. Ему хотелось забиться куда-нибудь в угол и разрыдаться. Но оператор спокойным тоном попросил:
- Миш, подай микрофон, пожалуйста.
И Клей подошел:
- У тебя зажигалка есть? Моя закончилась.
Миша кивнул, подал микрофон, достал из кармана брюк зажигалку и одевался, ожидая, пока его недавний насильник неспеша закуривает.
- На баскетбол поедешь с нами в субботу? – спросил Клей, отдавая зажигалку.
- Нет, - буркнул Михаил и, убирая в карман джинсов деньги, превозмогая боль, пошел к выходу.
Когда сосед пришел в квартиру, Миша лежал лицом к стене, кусая губы, чтобы не заплакать.
- Ты – как? Живой? – без приторных сочувствий, как о незначительном, спросил Олег.
