— Все в порядке?
Он кивнул.
— Издержки работы. Тебя никогда не оставляют в покое. Даже в отпуске.
Эрика хмыкнула в ответ, не желая пускаться в дискуссию по поводу его работы. Она боялась, что не сможет сдержаться и не высказать свое мнение по поводу идей его партии. А тогда он точно больше ничего ей не расскажет.
Она снова взялась за ручку.
— Скажите, а Инес? Как она вела себя с учениками?
— Инес? — Йон отвел взгляд. — Мы мало с ней общались. Она была занята домашними делами и дочерью.
— Но какие-то отношения у вас должны были быть? Дом не такой уж большой. Вы должны были сталкиваться довольно часто.
— Конечно, мы часто видели Инес. Но она была молчаливой и сдержанной. Ей не было дела до нас, а нам — до нее.
— Ее мужу тоже не было до нее дела?
— Для нас вообще было загадкой, как такой человек, как он, умудрился завести четверых детей. Мы шутили о непорочном зачатии, — криво улыбнулся Хольм.
— А что вы думали об учителях?
— Это были те еще оригиналы. Хорошие преподаватели, но Пер-Арне, бывший военный, был еще суровее Руне.
— А второй?
— Уве… он был какой-то странный. Наверное, гей. Интересно, что с ним потом стало.
Эрика расхохоталась, вспомнив Лайзу с накладными ресницами в шелковом халате.
— Да, любопытно…
Йон недоуменно взглянул на гостью, но она не стала ничего объяснять. Не ее дело рассказывать ему о Лайзе, а потом, ей прекрасно известны взгляды «Друзей Швеции» на гомосексуализм.
— А что-нибудь еще странное в них было?
— Нет, ничего. Между учениками, учителями и семьей директора существовали четкие границы. Мы ни с кем не перемешивались.
«Как и в политике», — подумала Эрика и прикусила язык, чтобы не пошутить. Чувствуя нетерпение собеседника, она задала последний вопрос:
— Человек, с которым я говорила, утверждает, что по ночам в доме раздавались странные звуки. Вы что-нибудь такое помните?
Йон дернулся:
— Кто это сказал?
— Неважно.
— Чушь! — ответил он, поднимаясь.
— Так вам ничего об этом не известно? — внимательно посмотрела на него писательница.
— Ничего. К сожалению, я должен закончить разговор.
Эрика поняла, что больше из него ничего не вытянуть.
— Спасибо за то, что уделили мне время, — поблагодарила она.
— Не за что.
К Йону вернулось его обаяние, но оно не помешало буквально вытолкнуть женщину за дверь.
Ия натянула на Леона трусы и брюки и помогла ему пересесть в инвалидное кресло с унитаза.
— Ну, все готово. Хватит морщиться.
— Не понимаю, почему мы не можем нанять сиделку.
— Я хочу сама заботиться о тебе.
