Шель посмотрел прямо на Йона. Тот кивнул:
— Да, это происшествие глубоко ранило меня и в значительной степени повлияло на мое мировосприятие. Я понял, как деградировало шведское общество. Шведы превратились в людей второго сорта в собственной стране, где теперь правят индивиды, которых они так глупо пустили к себе.
— Любопытно, — произнес журналист, склонив голову набок. — Я проверил это дело и обнаружил кое-какие интересные факты…
— Что вы имеете в виду?
— Во-первых, я не нашел в полицейском регистре такого происшествия. Во-вторых…
Кадык его собеседника дрогнул:
— Вы ошибаетесь.
— А может, это вы ошиблись? Может, ваши нацистские симпатии возникли в кругу семьи? Я слышал, что ваш отец симпатизировал нацистам.
— Я не хочу комментировать поведение моего отца.
Рингхольм взглянул на часы и обнаружил, что у него осталось всего пять минут. Он почувствовал удовлетворение. Конкретного результата интервью не дало, но приятно было вывести Йона из себя. А сдаваться журналист не собирался. Интервью было только началом. Он готовился копать и дальше, пока не найдет возможность остановить этого человека.
Может, ему снова придется с ним встретиться, поэтому лучше закончить интервью вопросом, не касающимся политики. Шель улыбнулся собеседнику:
— Как я понимаю, вы учились в интернате на Валё, когда исчезла семья директора. Интересно, что там произошло на самом деле?
И тут Хольм вскочил:
— Интервью закончено. У меня много дел. Полагаю, вы сами найдете выход.
Инстинкты Шеля никогда ему не отказывали. Реакция политика была странной. Он что-то скрывал. Журналисту не терпелось вернуться в редакцию и начать расследование.
— Где Мартин? — Патрик обвел взглядом всех присутствующих.
— Он взял больничный, — ответила Анника уклончиво. — Но его отчет у меня.
Патрик не стал расспрашивать. Раз сотрудница не хочет говорить, то из нее правду клещами не вытянешь.
— А у меня материалы из архива, — сообщил Йоста, показывая на папки на столе.
— Как быстро ты их достал! — удивился Мелльберг. — Обычно на то, чтобы получить их из архива, уходит целая вечность.
Флюгаре, помолчав, признался:
— Они были у меня дома.
— Ты хранишь архивные материалы дома? Ты совсем спятил? — Бертиль вскочил со стула, и даже Эрнст, лежавший у его ног, приподнялся и навострил уши. Гавкнув пару раз, он убедился, что все спокойно, и снова лег.
— Я так часто их изучал, что не было никакого смысла в том, чтобы бегать в архив и обратно. И хорошо, что они были у меня, когда понадобились, — объяснил Йоста.
