Запинаясь, Молин поведал ему, как узнал, что у Пии рак, и какой шок испытал, когда понял, что лечение, скорее всего, ей не поможет.
— Когда она вернется домой?
— На следующей неделе, наверное. Я точно не знаю. Я не…
Мартин стыдливо опустил глаза. Рука с бутербродом дрогнула.
— Ты с ними не говорил? Ты вообще навещал Пию в больнице?
Хедстрём попытался скрыть укоризну в голосе. Критика — последнее, что сейчас нужно его коллеге. Патрик чувствовал, что понимает его. Ему много раз доводилось видеть людей в состоянии шока. Те же скованные движения, тот же потухший взгляд.
— Я приготовлю чай, — сказал он, не дожидаясь ответа. — Или ты предпочитаешь кофе?
— Кофе! — ответил Мартин, усиленно жуя бутерброд. Видно было, что ему сложно глотать.
Патрик тут же подал ему стакан воды.
— На, запей. Кофе сейчас будет.
— Я не был у нее, — признался его друг.
— Неудивительно. У тебя шок, — отозвался Хедстрём.
— Я предал ее. Именно тогда, когда она больше всего во мне нуждается. И Туву. Я сдал ее на руки бабушке. — Чтобы не зарыдать, Мартин сделал глубокий вдох и продолжил: — Не понимаю, как Пия нашла в себе силы. Она звонила мне пару раз, волновалась за меня. Как такое может быть? Она проходит облучение, получает уколы и черт знает что еще. Ей больно и страшно, а она находит в себе силы беспокоиться обо мне!
— Это нормально, — ответил Патрик. — Вот что мы сделаем. Ты иди прими душ и побрейся. А я приготовлю кофе.
— Нет, я… — начал было Молин, но друг остановил его:
— Или ты идешь в душ, или я сам тебя помою. Как ты понимаешь, я предпочел бы избежать такого зрелища. Думаю, ты тоже.
Его напарник против воли расхохотался:
— Я тебя к себе и близко с мылом не подпущу!
— Вот и хорошо.
Патрик начал искать кружки в шкафу. За его спиной Мартин направился в ванную. Через десять минут в кухне показался совсем другой человек.
— Вот теперь я тебя узнаю, — сказал Хедстрём, наливая кофе.
— Мне лучше, спасибо, — откликнулся его коллега.
Вид у него по-прежнему был ужасный, но в глазах, по крайней мере, появилась жизнь. Влажные рыжие волосы стояли торчком. Теперь этот человек напоминал Патрику Калле Блумквиста. [14]
— У меня есть предложение, — сообщил ему Хедстрём, у которого было время все обдумать, пока Мартин был в ду́ше. — Тебе нужно поддержать Пию. И тебе нужно заботиться о Туве. Возьми отпуск. А мы постараемся продлевать его как можно дольше.
— Но у меня осталось только три недели отпуска.
— Все образуется, — ответил Патрик. — Не думай об этом.
