— Мы еще не обращались за разрешением на брак, — ответила Деми и тут же пожалела об этом.
— Так, может, и не стоит торопиться? Надо как следует все обдумать…
— И не выйти за Кьярро замуж, так? — строго спросила маму Деми.
— Кьярро? — Одетта побледнела.
— Да, я так зову своего любимого… ласково.
— Ласково? Ты любишь его? — Одетта была шокирована.
Ей казалось, что ее дочь находится под впечатлением от обаяния этого некрасивого джентльмена. Через неделю — две это пройдет — так думала она.
Но любовь…
— Естественно, я люблю его. Зачем иначе я сделала ему предложение?
— Ты… сама… сделала ему… Дорогая, — обратилась она к невестке, — Принеси мне воды, пожалуйста.
Алтадимор убежала за водой.
— Мадам, Деми не стоило говорить это. Конечно, это я просил ее стать моей женой.
— Я не знаю, каким образом Вы ее приворожили, но я в этом разберусь.
Алтадимор принесла воды. Одетта выпила, отдышалась и сказала:
— Итак, она сделала Вам предложение.
— Я же говорил, что…
— В этом доме в данный момент и при сложившихся обстоятельствах, неподвластных мне, увы, говорю я. И Вы, естественно, дали свое согласие. Почему бы Вам не согласиться? Моя дочь красива, умна…
— Я полагаю, она рыжая, — улыбнулся Декьярро.
— Кьярро, не надо, — Деми сжала ему руку, пытаясь его остановить.
— Да, у нее рыжие волосы. И веснушки. Они не сойдут, даже если Деми приложит много усилий, чтобы их свести.
— Я и не хочу что-либо менять во внешности моей будущей жены.
— Правда? Но Вы не любите ее.
— Мама!
— Замолчи, Деми! Ты явно сошла с ума! Это же… мезальянс, неужели ты не понимаешь?
— И в чем ты углядела мезальянс? Декьярро богат, как и я.
— Он всего лишь вице — президент компании «Золотая осень». Дарио, к примеру, ее президент и владелец. Но я согласна, что твой так называемый жених гордый. Если для тебя это достоинство, то да, Декьярро чрезвычайно гордится собой и тем, что заставил тебе сделать совершеннейшую глупость — согласиться на этот дурацкий брак.
— Я люблю Вашу дочь. Я так люблю ее, что Вы себе даже не представляете. Деметра так красива, что я день и ночь готов молиться за спасение своей грешной души.
— Грешной? — не поняла Одетта.
— Да, ибо моя любовь к ней заставила меня согрешить столь непростительно, как никто до меня не грешил.
— И что же это за проступок?
— О, я Вам этого не скажу! Я не хочу, чтобы Вы меня потом уничтожили. Мы с Деми будем жить долго и счастливо, как бы ВЫ ни старались испортить наши отношения.
— Нет, ты слышала, каков наглец, а? — обратилась Одетта к невестке.
