Осторожно вдохнув, он задержал воздух в легких. Ему пришло в голову лишь одно предположение - парадокс волшебства. Либо принять его, либо повернуться и бежать.
Он уронил факел и дал ему угаснуть. Моргон не знал, сколько он простоял в полной темноте, безрезультатно пытаясь бороться с нею, но чем сильнее от тщился что-то увидеть, тем явственнее сознавал, насколько слеп. Наконец Моргон поднял руки и соединил их перед глазами. Снова его начала бить дрожь; тьма сгустилась над ним, как будто огромное могущественное, неизвестное ему создание. Но уйти он уже не мог. Моргон стоял - молча, упрямо, надеясь на чью-либо помощь.
- Ночь, - сказал рядом с ним неведомый голос, - это не время, когда ждут зари. Это такая же стихия, как ветер и огонь. Тьма - наше королевство; она подвластна своим законам, и многое живое обитает в ней. Ты пытаешься отделить от неё свой разум. Пустое. Прими законы тьмы.
- Не могу. - Моргон уронил руки, сжал кулаки и ждал, замерев на месте.
- Попробуй.
Кулаки его сжались ещё сильнее, пот застилал глаза.
- Я могу биться с Основателем, но так и не научился у него побеждать тьму.
- Ты одолел мое наваждение, словно его и не было вовсе. - Голос был спокоен, но выразителен. - А я удерживал его из последних сил. Только двое других могли бы с ним справиться. И ты - сильнее каждого из них. Звездоносец, я Ифф. - Затем он произнес свое полное имя: последовательность резких слогов с неуловимой певучей интонацией. - Ты освободил меня из-под власти Основателя, и я стану служить тебе до конца своих дней. Ты видишь меня?
- Нет, - прошептал Моргон. - Покажись.
Внезапно его окружили звезды факельных огней, поддерживавших высокий светящийся свод. Ощущение безграничности пропало. Мягкое, бессловесное осознание чего-то не вполне подлинного, подобное навязчивому, но полузабытому воспоминанию, было очень сильным. Затем он увидел мертвую голову. За ней другую. И вокруг них - тщательно разобранные кости. Помещение, в котором он находился, оказалось круглым, со множеством глубоких борозд на земляных стенах. Волосы Моргона поднялись дыбом. Он стоял в тайном склепе, вырытом под прославленной школой, и вторгся он туда в час, когда последние из волшебников Лунголда хоронили своих мертвых.
Он немедленно узнал Нун - высокую и худую, с длинными седыми волосами и проницательным, угловатым лицом. Она курила трубочку, украшенную самоцветами; глаза её, изучавшие его с некоторым смешением удивления и беспокойства, были немногим темнее дыма. Позади неё в свете факелов стоял огромного роста сухощавый волшебник. Его широкое, изящно вылепленное лицо было покрыто шрамами, точно у древних королей. В седых волосах мелькало серебро и золото; глаза же были живые, и в них плясали синие огоньки. Он смотрел на Моргона из прошлого, как если бы три звезды вспыхнули на миг перед ним во тьме позабытых столетий. Рядом, у одной из глубоких расселин в стене, преклонил колени темноглазый волшебник с лицом хищной птицы. Он казался грозным, не способным даже улыбнуться, но вот Моргон повстречался с ним взглядом и увидел слабую улыбку, словно по поводу чего-то несообразного. Чуть поодаль от него стоял длинный и хрупкий чародей с голосом кэйтнардского Мастера. Лицо - изнуренное, аскетическое. Он шагнул вперед, и Моргон ощутил в его тощем теле неожиданную силу.
