Сутки ждем, вторые… Что из еды было с собой привезено — давно уже съели. Голодные сидим, злые. Чуть не поперессорились совсем. Он — на меня злится, я — на него. И вот, в конце третьего дня, вечером, является, наконец, наш учитель. Пешком, само собой разумеется. Зашёл — только взгляд на нас уронил мимолётный. Достал из ящика стола план города и начал на нём красным карандашом крестиками отмечать места, где побывал за это время. Пивные, лавки, притоны, административные здания — гадюшники, словом: так он всё это именовал. Нанес их все. Я почувствовал, что понавыхватывал он с собой оттуда… Просто сгусток боли, отчаяния, безнадежности…
Достал он из сумки принесённую с собой буханку хлеба, поставил её в центр дощатого стола. Затем из ящика этого стола свечу достал. Поставил её на стол и зажёг. Стали мы в круг, вокруг стола, и начали очистительные молитвы читать. Он в себя вобрал всяческий негатив, с гадюшников-то. И всё это с молитвами стал с себя скидывать в хлеб. Не вынесет такого ни один человек — надолго в себя такое вобрать и полностью выжечь внутри себя без последствий, не сможет никто. А хлеб — чистый продукт. Мы его потом съели… Таким образом, он мне эту школу и передал: очищения через хлеб. Запоминайте и вы. Что есть такое. Может, сработает когда, пригодится. Лучше, конечно, прямой передачей показать. Только — не сейчас, а когда представится случай. Быть может, проведём с кем-нибудь из вас подобное очищение…
Вновь все помолчали, глядя в огонь костра.
— Это я, впрочем, так, говоря об учителях, не мог не вспомнить… За глаза вот таких людей учителями всегда называю, но никогда не обращался ни к кому из них таким образом. И вам — не советую. Жизнь потом по местам всё расставит, кто и кому был учителем и научил чему. А так — все мы просто искатели, ведущие диалог. Встречные люди, посланные судьбой и Силой. Никому я пока не М-мучитель. Не впрок мне пока такая ответственность.
В это время все услышали вдалеке клацанье механического ручного фонарика, голоса… Наверное, это возвращались отдельные магнитчики, следуя без дороги, пробираясь в темноте через негустой, но местами заросший кустарником и крапивой лес. Маленькая световая точка фонарика стала приближаться.
— Так что — поосторожней будь со словом «учитель», — шепнул Андрей сидевшему рядом с ним Сергею, — Это слово сейчас — как красная тряпка для быка. Как, ты думаешь, можно уничтожить только начавшее возникать явление духовного ученичества в одной отдельно взятой стране? Да нет ничего проще! Посадить отряд одетых в штатское в Москве, назвать их как-нибудь душевно — и пригласить к себе, кинув клич в полулегальных кругах, всех желающих. Что, мол, создан институт эзотерических наук — или какая-либо ещё подобная «духовная» структура, приезжайте к нам и принимайте обряд «посвящения». Понаедет толпа всяких больных на голову. С ними проведут обряд, посвятят их в ранг «Учителей». Естественно, с указанием, что они сами будут «координировать их работу» согласно присылаемым «инструкциям». И пусть они сообщают о всех, кто пришел к ним «учиться». Слышал я об одном таком «обряде посвящения», случайно, одна наивная душа рассказала. Зашёл этот человек в кабинет, там сидела тётенька. Нужно было подойти при ней к большому зеркалу, и, глядя на своё отражение, громко, чётко и звонко произнести клятву верности высшим силам. И — всё, с этих пор ты — Учитель…
