В конце концов, он король, а король веселится от вида трупов своих врагов.
Один из воинов дяди сидел перед входом в башню и чистил топор столь же спокойно, как мог бы чистить перед тренировочной площадкой дома.
— Где Одем? — пробормотал Ярви.
Мужчина, покосившись, ухмыльнулся и указал наверх.
— Выше, мой король.
Ярви прошел, наклонив голову. Его дыхание эхом отдавалось на лестнице, ноги шаркали по камням, он сглатывал набегавшую слюну.
Как говорил отец, на поле битвы нет правил.
Вверх и вверх, в шипящую темноту. Хурик и Кеймдал пыхтели позади. Он задержался возле узкого окна, чтобы ощутить ветер на горящем лице, увидел, как вода отвесно обрушивается на скалы, и вытолкнул свой страх.
Стой, как король, как всегда говорила мать. Говори, как король. Сражайся, как король.
На вершине была поддерживаемая подпорками площадка с деревянными перилами по краю высотой до бедра Ярви. Достаточно низкими, чтобы голова снова закружилась, когда он увидел, как высоко они забрались. Отец Земля и Мать Море развернулись вокруг них, леса Ванстерланда тянулись далеко в туман.
Дядя Одем спокойно стоял, глядя, как горит Амвенд. Колонны дыма поднимались в сине-серые небеса, крошечные воины продолжали дело разрушения, маленькие корабли выстроились в линию там, где прибой встречался с галькой, чтобы собрать кровавый урожай. Дюжина самых закаленных мужчин стояла вокруг дяди, и в центре они держали на коленях пленника в прекрасной желтой мантии. Он был связан, и во рту у него торчал кляп. Его лицо раздулось от синяков, а длинные волосы свалялись от крови.
— Отличная работа! — крикнул Одем, улыбаясь Ярви через плечо. — Мы взяли две сотни рабов, скот, добычу и сожгли один из городов Гром-гил-Горма.
— Что насчет самого Горма? — спросил Ярви, пытаясь восстановить дыхание после подъема, и — раз уж сражение не было его сильной стороной — хотя бы говорить, как король.
Одем кисло всосал воздух через зубы.
— Ломатель Мечей придет, а, Хурик?
— Несомненно. — Хурик вышел с лестницы и выпрямился во весь свой рост. — Битва притянет этого старого медведя так же, как она притягивает мух.
— Надо собрать людей и вернуться в море в течение часа, — сказал Одем.
— Мы уезжаем? — спросил Кеймдал. — Уже?
Ярви обнаружил, что злится. Устал, болен и зол на свою слабость, на безжалостность дяди и на то, что мир таков.
— И это наша месть, Одем? — он махнул здоровой рукой на горящий город. — Женщинам, детям и старым фермерам?
Голос дяди был тихим, как и всегда. Тихим, как весенний дождь.
