— Маячок, — кивнул Дан.
— Да. Сколько тебе было лет, когда ты им впервые воспользовался?
Дан подумал. Сколько ему было, когда отец однажды назначил ему свидание на улице и объяснил, как его найти: влезть в флайер, включить автопилот, набрать отцовский личный код, затем нажать на круглую клавишу с буквой «М»?..
— Наверно, восемь или девять… Не помню.
— Ну вот. А мне до этого не приходилось иметь с ним дела, не было случая… Ладно, я догадался, что способ есть. А дальше? Не мог же я позвонить ей снова и попросить объяснений… Как дурак.
— Ты мог позвонить мне, — сказал Дан.
— Я так и сделал бы, но подумав, решил, что в компьютере флайера должен быть ответ на этот вопрос, ведь именно на флайере или автомашине обычно направляются к кому-то или куда-то…
— То есть ты вышел из положения с честью, — прервал его Дан. — Что неудивительно. Ты же всегда руководствуешься логикой, а управление техникой, как правило, подчиняется законам логики. Это все мелочи, Маран. Зря ты придаешь им такое значение. Я понимаю, ты человек самолюбивый, но…
— Дело не в самолюбии, Дан.
— А в чем же?
— Да в обстоятельствах, наверно. Ведь я единственный, кто представляет сегодня здесь Торену. Я хотел бы делать это достойно. Не как… младший брат.
— Надеюсь, ты ей простил? — спросил Дан.
— Простил. Хотя, признаюсь, это было нелегко.
— И на том свете не забуду, как она рыдала у меня на груди, говоря, что ты никогда ее не простишь.
— У тебя на груди? — удивился Маран. — Когда это?
— На Торене, — сказал Дан лукаво. — Когда ты решил изобразить гордое презрение.
— По-моему, я сделал для нее все, что мог.
— Разумеется. Но сдается мне, она затеяла эту поездку лишь для того, чтобы с тобой увидеться. А ты…
Маран усмехнулся.
— Я в покровителях не нуждаюсь. Вариант со старшей сестрой меня не устраивал. Женщина, на которую я стал бы смотреть снизу вверх, не родилась. И не родится.
— И не только женщина, — сказал Дан, посмеиваясь. — Разве нет?
Маран лишь улыбнулся.
Оставив флайер на девятом уровне битком набитой стоянки напротив высокого и узкого, сплошь выложенного отражавшими ясное, почти безоблачное, небо и потому голубоватыми стеклами здания Городского банка, построенного в начале прошлого века, они спустились на лифте прямо в подземный переход, полный народу, прошли под опоясывавшим центр широким асфальтовым кольцом, по которому тек не поток, но все же немалый ручеек автомобилей, иссякавший уже полвека, но пока еще не высохший, и поднялись на поверхность в пределах пешеходной зоны. Узкая улица, вымощенная, как и несколько сот лет назад, булыжником, обзавелась в прошлом веке тротуарами, выложенными полусинтетической плиткой, по которой было удобно шагать, хотя смотрелась она странно, как и огромные витрины из небьющегося стекла на занятых магазинами первых этажах невысоких старинных зданий… Витрины, впрочем, появились не в прошлом веке, раньше, много раньше, да и кто в этом разбирался, для подавляющего большинства прохожих, фланирующих по старому городу целыми днями, четырех-пятисотлетние постройки давно слились в одно вполне гармоничное целое с полуголыми пластиковыми манекенами, рекламирующими одеяния, от вида которых создатели этих построек потеряли бы сознание.
