— Ты… Ты околдовал меня, — проговорила она глухо. — Околдовал, да. Может, у тебя есть и такой дар.
— Полно, Олиниа, — сказал Маран неожиданно мягко. — Я самый обыкновенный человек, у меня нет никаких сверхъестественных способностей, только то, что мне досталось от родителей, и что я всегда старался развить и укрепить. Насилие и кровопролитие я ненавижу не меньше, а больше твоего, во всяком случае, я нахожу чудовищным ваш обычай убивать детей, к которому ты относишься без неприятия.
— Убивать детей?!
— Да. Вы же убиваете детей. Новорожденных младенцев, которые только явились в мир и не успели совершить никакого зла.
— Когда ты так говоришь, это действительно кажется чудовищным, — сказала она, — но… Это неверно! Ты защищаешь их, потому что они такие же, как ты. А мы защищаем от них мир. Они потомки тех, кто чуть не погубил человечество, кто истребил большинство людей на свете и обратил в пепел цветущие страны.
— А ты не их потомок? — спросил Маран.
— Я изменившийся потомок. А те дети, за которых ты заступаешься, неспособны измениться. Они рождаются такими же, как их ужасные предки. Мы здесь называем это не отклонением, а возвращением, что точнее. Мы не хотим, чтобы они вернули нас в прошлое!
— Или вывели в будущее, — пробормотал Маран. — Хорошо, Олиниа. Ответь мне на один вопрос. Ты женщина и когда-нибудь станешь матерью. Что если твое дитя окажется неизменившимся? Ты отдашь его на смерть с легкой душой?
Королева не ответила.
— Ну? — спросил Маран настойчиво.
— Не знаю, — сказала она тихо. — Я об этом не думала.
— Подумай. — Он встал, прошелся по комнате и спокойно спросил: — Что ты собираешься делать со мной?
— С тобой?
— Да. Я ведь такой же, как те, кто чуть не погубил человечество.
Олиниа молчала. Маран облокотился на спинку стула, задумчиво глядя на королеву. Королева снова покраснела.
— Так как же?
— Я услала Атиса с поручением, — сказала она тихо. — Он вернется только завтра. Днем. А ты уедешь утром. Если тебя здесь не будет, он промолчит.
— Хорошо, — кивнул Маран. — Я уеду утром.
Она судорожно вздохнула, потом сказала еще тише, почти шепотом:
— И, наверно, уже никогда не вернешься.
— Может, и вернусь.
— Что ж. Мы обо всем договорились. Я закончу обед пораньше, чтобы мы успели все, как следует, осмотреть. — Она встала. Маран протянул ей фонарик, но она покачала головой. — Оставь пока у себя.
Тогда он взял ее руку и поднес к губам.
К удивлению Дана Маран записал разговор с королевой, и когда остальные вернулись, дал им послушать. Правда, сам он при этом вышел на балкон, но когда запись кончилась, вернулся в комнату и сел.
