. Тогда Гретица выбегает на галерею и, перегибаясь через перила, высказывает Грудновке все, что о ней думает. После чего, облегчив душу, возвращается к Катице и снова поет в полный голос «Эдельвейс». Ведь это так замечательно — зимним утром сидеть в теплой кухоньке, и пусть на потолке и стенах пятна сырости. Вот так однажды сидят Гретица с Катицей и разговаривают.
— Я же говорила, что он придет, — говорит Гретица, — вот и пришел.
— Ну и что из того? — замечает Катица.
— Шикарный мужчина, вот что, — говорит Гретица.
— Как будто их мало, — отвечает Катица.
— А ты видела, как у него брюки отутюжены? — вопрошает Гретица и погружается в задумчивость. — Главное у мужчины — отутюженные брюки, все остальное ерунда, — добавляет она через некоторое время.
— Одни только брюки у тебя на уме, — говорит Катица, вдевая нитку в иголку.
— Сейчас-то он уж точно без брюк, — удовлетворенно замечает Гретица.
Катица прыскает, уткнувшись в шитье. Потом отпивает пристовшекского ликера и, чуть не поперхнувшись, едва сдерживается, чтобы снова не рассмеяться.
Гретица вновь погружается в задумчивость.
— У немцев у всех отутюженные брюки, — говорит она, помолчав.
— Рейтузы, — поправляет Катица.
— Рейтузы, да, — повторяет Гретица, — не то что наши жандармы, — у которых на заднице до колен свисает.
Катица не возражает. Откладывает шитье и подходит к двери. Привычным движением отодвигает занавеску и смотрит во двор. Она всегда так делает, когда подходит к дверям, чтобы лишний раз проверить, не подслушивает ли старуха Грудновка за дверью с той стороны.
— Смотри-ка, — говорит Катица, — там кто-то стоит.
Гретица быстро вскакивает, на ходу поправляя прическу и платье.
— Да не здесь, — говорит Катица, — перед ее дверью сюит. Какой-то мужчина в пальто.
Гретица отталкивает Катицу и сама отодвигает занавеску. Нервно закусив нижнюю губку, она распахивает дверь и вылетает на балкон.
— А вам кто нужен, простите? — спрашивает она громко, так что незнакомец вздрагивает, окидывает ее злобным взглядом и скатывается вниз по лестнице. Взволнованная Гретица возвращается на кухню. Она тяжело дышит, будто собирается с силами, чтобы поведать нечто важное.
— Слушай, Катица, это неспроста. Он из этих.
— Из которых? — интересуется Катица.
— Из этих, из шпиков, — говорит Гретица.
— Откуда ты знаешь? — тревожится Катица.
— Уж мне ли не знать. Таких пальто не бывает у простых полицаев. Этот политический, — говорит Гретица, — я их насквозь вижу, издали могу определить, по пальто и брюкам.
