Если не считать дорогих вилл в парках да нескольких вновь отстроенных жилых домов в центре, то получается, что основная часть населения ютится в старых, плохо содержащихся зданиях. Их владельцы лихоимничают, почти не вкладывая средств в ремонт. У большинства домов старой постройки внутри квадратный двор, где на уровне второго этажа его непременно опоясывает нечто наподобие балкона, или, лучше сказать, галереи. По сути дела это сплошной деревянный коридор, сбитый из досок, потемневших от дождей, пол которого отполирован ногами квартиросъемщиков, из него попадают в квартиры. Окна комнат, таким образом, приходятся на наружную часть дома, то есть выходят на улицу, а двери — на деревянную галерею. Поэтому стоит шагнуть за дверь, как сразу же попадаешь в замкнутый мирок, свой дворик, и это, разумеется, придумано замечательно и умно. Двери, как правило, двойные: внешняя, сплошь дощатая и наглухо запирающаяся на ночь, и внутренняя, деревянная лишь до половины, а наверху застекленная.
За одной из таких дверей в доме на Корошской улице и совершается дообеденное прелюбодеяние, а за другой непрестанно кашляет туберкулезник. Происходит это в год, когда туберкулез в этих краях считается в основном искорененным. Прошлым летом, к примеру, на тот свет отправилось всего лишь 88 человек. А коль скоро мы находимся в самом начале нового года, то очень даже может случиться, что вышеупомянутый больной окажется восемьдесят девятым, ибо кашляет он так сильно, что его слышно даже сквозь толстые стены во дворе. Далее, напротив дверей деревянной уборной, расположенной в конце галереи, находится квартира номер три. За этими дверьми живут Катица и Гретица, попивающие ликер господина Пристовшека. На потолке и стенах их уютного гнездышка постоянно проступают темные пятна, ибо крыша сдаваемого внаем дома, принадлежащего семейству Самса, протекает, а во время оттепели текут и желоба. И чем больше вступает в свои права весна, тем больше текут желоба, а следовательно, темнее и крупнее становятся пятна на стенах и надрывнее кашель туберкулезника. Однако, если забыть про эти бытовые мелочи, квартира номер три представляет собой славное гнездышко. Повсюду плетеные салфеточки и скатерки, вязаные покрывальца. Салфеточки — произведения Катицы, так как Катица сидит дома и шьет, флакончики же из-под одеколона — собственность Гретицы, ибо Гретица время от времени подрабатывает на парфюмерной фабрике, где эти самые флакончики заполняются духами и лосьонами. Порой она прихватывает пару флакончиков домой. На стене у Гретицы висит вырезанная из журнала фотография девушек в немецкой униформе и с велосипедами. Ведь Гретица является активным членом общества велосипедистов «Эдельвейс». И песенку с этим названием она обожает, частенько ее напевает, в особенности когда господин Пристовшек приносит ликер. Когда Гретица поет «Эдельвейс» слишком громко, снизу, со двора, раздается крик старухи Грудновки, которая Гретицу бранит и всячески поносит, называя ее культурбундовкой
