— Примерно спустя месяц или два после нашей трапезы в «Шератоне».
— И откуда такие данные?
— Не беспокойся, данные самые надёжные.
— Похоже, он с кем-то был связан и кому-то стал мешать.
— Похоже.
Мы перевели разговор на другую тему, но, вероятно, у Анатолия, как и у меня, возникла в голове мысль о том, что волей-неволей толчком к загадочной гибели Енсена послужило его обращение в советское посольство[36].
Чтобы закончить тему перебежчиков, хочу привести ещё один пример. Он будет уже скорее из разряда курьёзных.
Однажды возвращаясь в посольство с обеда, я столкнулся в воротах с незнакомыми мне мужчиной и женщиной. Они пытались через переговорное устройство договориться о чём-то с дежурным посольства, но тот их—да и не только их — понимал плохо и «лаялся» с трудом усвоенными фразами «Ху ю?» или «Эмбасси клозет». Как только дежурный нажал кнопку замка, иностранцы вместе со мной вошли на территорию.
В вестибюле я их спросил, по какому вопросу они пожаловали в советское посольство, и в ответ получил:
— Мы просим у вас политического убежища.
Я провёл их в специально отведенную комнату и опросил более подробно. Затравленно озираясь по сторонам, мужчина поведал мне, что до последнего времени работал в БНД[37], но из-за разногласий с начальством был несправедливо уволен без права получения пенсии, в связи с чем решил отомстить службе и попытаться начать новую жизнь в СССР или ГДР. В БНД он специализировался по странам социалистического блока, неоднократно выезжал с заданиями в ГДР, ЧССР и ПНР. Перед бегством из ФРГ он прихватил копии многочисленных материалов БНД и в устной форме может сообщить важную оперативную информацию об агентуре БНД в соцстранах. Его спутница — это подруга, которая согласилась разделить с ним все тяготы эмигрантской жизни.
В подтверждение своих заявлений мужчина — назовём его условно Фогелем — открыл портфель, туго набитый документами и предъявил просроченное удостоверение сотрудника западногерманской разведслужбы.
Вместе с появившимся А.С. Серёгиным мы ещё раз опросили Фогеля и его спутницу и пошли докладывать резиденту. Через десять минут в Москву полетела срочная телеграмма о заявителе, а через час мы уже имели инструкции о начале конкретной и целенаправленной работы по снятию с заявителя информации.
Входе содержательной двухчасовой беседы источник упорно молчал.
Мы поселили Фогеля с подругой в укромной комнате посольства и три дня неустанно, с утра до вечера, трудились, расспрашивая его обо всём, что тому было известно о деятельности БНД. Полученные сведения были поистине впечатляющими. Фогель сообщил данные на десяток агентов БНД, сидящих на ключевых административных и партийных постах в Софии, Праге, Варшаве, Берлине и Москве, рассказал о некоторых конкретных операциях службы, выдал список известных ему оперативных сотрудников БНД и характеристики на них.
