– Разберемся, бабуль, – отмахнулась я от предостережений. – Вы лучше скажите, почему «зазаборные»?
– А какие ж они, если за забором всю жизнь живут?
С таким напутствием я и отправилась знакомиться с обитателями дома за забором. Честно признаться, после всех рассказов на меня робость напала. А вдруг и вправду народ дикий? А я даже не предупредила никого о том, куда собираюсь. Одна надежда, местные не дадут пропасть. Я, пока адрес выясняла, много кому глаза намозолить успела.
Постучав в массивные ворота, я ждала, что на мой стук выйдет здоровенный амбал и, в лучшем случае, погонит меня поганой метлой. О худшем варианте я старалась не думать. Отступать мне было некуда. Не уезжать же, даже не предприняв попытки разузнать про беглянку.
Ворота мне никто не открыл, но через какое-то время я услышала тоненький девичий голосок:
– По какой надобности стучишь, сестра?
Голос обращался ко мне, и я ответила:
– Сестру ищу. Мне сказали, что у вас она.
Более правдоподобной легенды заранее придумать я как-то не удосужилась. Что ж, сестра – тоже неплохо. А по крови она мне сестра, или по духу, пусть сами догадываются.
– В нашей общине чужих нет, – сообщил девичий голосок.
– Так она и не чужая вам, – продолжала сочинять я, – Зойка-прачка из тарасовской общины говорила, что сестра к вам перебралась.
– Мы с тарасовскими мало общаемся, – в девичьем голосе появилась неуверенность.
Я не преминула этим воспользоваться.
– Вы меня хоть во двор впустите. Устала с дороги, ноги не держат. Я ведь с самой Москвы до вас добираюсь. Сутки во рту крошки хлеба не было, – давила я на жалость.
– Не положено у нас посторонних во двор пускать, – сообщил голос.
– Выходит, ваша сестра по духу от жажды на пороге умирает, а вы ей даже ковш холодной воды не подадите? – я добавила в голос слезливых ноток.
За забором воцарилось молчание. Потом голос произнес:
– Постой тут, сестра. Пойду у старших разрешения спрошу. Может, в виде исключения и впустят.
Я осталась стоять возле закрытых ворот. Прошло десять минут, пятнадцать. Двадцатая минута была на исходе, а вместе с ней и мое терпение. Но тут я услышала шаги, потом лязг открывающихся засовов, и, наконец, ворота передо мной приоткрылись, и молоденькая девушка, та, что разговаривала со мной, жестом пригласила меня внутрь. Я едва успела просочиться через щель в воротах, как она с грохотом закрыла засов за моей спиной. Ощущение, скажу я, не из приятных. Вероятно, так чувствует себя заключенный, за которым закрылись тюремные ворота на долгих двадцать лет. А может, и пожизненно!
