— Что нового насчет преступления в Старом Квартале?
— Пучадес шьет его арендатору, но тот ни в какую — делайте, говорит, со мной, что хотите, но я вам не кровосос какой-нибудь, а только под него работал…
— Мало ли, что он говорит. Они как поднажмут — Фидель в чем хочешь признается… Черт, только этого не хватало! Что слышно о Пуэртоласе?
— А, да… И передать тебе не могу, что за чушь мне наговорили. Пуэртолас, оказывается был рьяным болельщиком местного футбольного клуба, в юности даже выступал за него. Руководство до сих пор отсылает ему пригласительные билеты на свои сборища…
— Адрес! Адрес скажи!
— Барселона, район Сагрера. Улица Генерала Миаха, 17.
Невысок — всего в один этаж — и неказист дом бывшего комиссара Вальделапланы. Стены сложены из серого камня, пара нешироких окон, глядящих на мощеную улицу. Дверь окрашена ядовито-синей краской. На мой звонок дверь открывает юное создание с огромными глазами и спокойными чертами миловидного лица.
— Вы — друг сеньора Мариано?
— Отнюдь, сеньорита. Я привез хозяину привет от его бывших коллег в Вальделаплане.
— Кто там, Анхела? — доносится слабый голос.
— Как здорово, что вы собрались навестить его, — шепчет Анхела, пропуская меня вперед. — Никто к нему не приходит, а старик очень болен и одинок.
— Вы его родственница?
— О, что вы! — улыбка ее восхитительна. — Я из социальной службы нашего муниципалитета. На моем попечении все старики в этом районе. Вот Мариано, к примеру… Сеньор Пуэртолас очень плох. Боюсь, ему совсем немного осталось…
— Весьма сожалею. Я и не знал, — лепечу я первое, что приходит на ум.
— Я только что сделала инъекцию, он хоть стал поспокойней.
Мы проходим в его комнату. Здесь царит полумрак, скрадывающий скудость обстановки.
— Мариано, — поправляет она постель, — к вам пожаловал в гости старый приятель. — Пожалуй, я вас оставлю, вам ведь есть о чем поговорить.
Я остаюсь стоять у постели умирающего. Туман болеутоляющих средств смягчает жесткие черты лица; глаза смотрят на меня с любопытством.
— Я к вам из Вальделапланы, от комиссара Родриго в инспектора Пучадеса.
Пуэртолас силится что-то вспомнить.
— Вальделаплана, Вальделаплана… Ах да, когда-то я там служил.
— Люди хранят память о тех временах, — помимо воли моя реплика звучит как-то двусмысленно.
— Бросьте вы чушь пороть, — обрывает он. — Вам уже известно, что я умираю? — он тихонько гладит живот. — Если бы не Анхела, я словно пес пожрал бы собственные кишки, до того они донимают… Вы Анхелу видели?
