— Знаешь, Ульрика, — сказал профессор Снайпс, — я, как и Энди, не вижу «качественной разницы» и это ничуть не мешает мне делать свое дело, реализовывать свой план, в полном сознании собственной правоты.
— Это отсутствие разницы , в котором вы, профессор, убедили себя, мне кажется, вас и вдохновляет. Скажете, не так? — Ульрика говорила спокойно и зло.
— А ведь ты права, — кивнул Снайпс после некоторой паузы. И тут же Глебу:
— Но вы, молодой человек, не обращайте внимания. Это наши старые дрязги.
Глеб наконец сумел распрямиться, вытер салфеткой лицо. Механический уборщик тут же вытер за ним на полу и забрал салфетку.
— Я всё понимаю, профессор Снайпс, — начал Глеб, — и ваш пафос, что сквозил во всех ваших донесениях на Землю…
— Слишком книжно, мой мальчик. — В этой рисовке профессора Снайпса была и самоирония, во всяком случае, так показалось Глебу. — Скажи проще: созерцание подобных картинок, — профессор кивнул на иллюминатор, — вызывает вполне определенное нравственное чувство. И чувство это требует отбросить всю эту нашу терапию, дабы перейти к вполне хирургическим методам. При этом разум осуждает сам наш эксперимент как безответственный, непредсказуемый по последствиям и терапию нашу считает аморальной. Ты, сынок, сдается мне, человек разума, так?
— Я не знаю, профессор. Оказалось, не знаю.
Энди подал Глебу стакан воды. Тот машинально взял, сделал большой глоток, закашлялся.
— Думаю, отведенного мне времени хватит, чтоб разобраться, — сказал Глеб.
— В самом деле? — усмехнулась Ульрика.
— Ладно, Ульри, — остановил ее Энди, — не дергай его. Ему и так сегодня досталось.
— Кстати, профессор, — Ульрика переключилась на своего босса. — Вы хорошо всё сказали, как всегда, впрочем.
— Из такого вступления следует, — пояснял Глебу профессор, — что юная леди сейчас нанесет беспощадный удар.
— Но, — продолжала Ульрика, — есть одно «но», сэр. То, чем вы занимаетесь, и есть хирургия.
— Я же говорил! — обрадовался Снайпс.
— При всем моем, деликатно говоря, несочувствии ее теориям, она права, профессор, — сказал Энди.
— Я попробую… я должен понять здесь. — Глеб допил воду и смотрел, куда можно поставить стакан.
Механический уборщик забрал у него стакан и смахнул несколько капель воды с его одежды.
— Похвально, Глеб. — Ульрика подошла к нему вплотную. — Понять, разобраться, это хорошо. Так вот для полноты понимания: Драй родной брат Кели.
— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Глеб.
— Но здесь некому спросить: «Кели, Кели, где брат твой, Драй?» Во всяком случае,
