Внимательный сторонний наблюдатель, однако, непременно отметил бы точечную избирательность и щадящий характер наносимых троицей ударов, несмотря на внешнюю ярость и неистовство прошедшей схватки....
Уже поздним вечером, осушив немалое число кувшинов с терпким фригийским вином, бессчетно выставляемых на стол счастливым судовладельцем, отважная четверка бурно обсуждала эпизоды сражения.
Как и всегда, сведущий и начитанный кот, попытался было поведать о случае пленения пиратами знаменитого Юлия Цезаря, но, дойдя до выплаты знатным патрицием выкупа морским разбойникам и громогласного его обещания выловить их и предать смерти, наткнулся на насмешливый взгляд сидящего напротив Фагота и обиженно замолчал.
Хозяин пинасы, хмельной и радостный, уже не очень удивился пьющему вино и заговорившему вдруг коту, хотя вначале и выпучил глаза, заподозрив собеседников в чревовещании.
Опьяненный вином, а больше запалом боя, Азазелло потребовал продолжения истории о Юлии Цезаре, а грек громогласно поддержал его. Коту нужен был путеводный луч, и он нашел его. Победно глянув на своего извечного язвительного насмешника, отважный Бегемот закончил таки свое повествование о том, как блистательный полководец древности исполнил свое обещание, снарядил экспедицию на поимку пиратов, пленил, а затем и казнил их, распяв на крестах.
Последовало бурное одобрение последовательным действиям великого римлянина, с поднятием чаш и хлопаньем по спинам и плечам спаянных пережитой опасностью и победной схваткой боевых товарищей. Причем Бегемот, утративший несколько бдительность, едва не свалился под стол от мощного удара длинного и тщедушного, внешне, Фагота.
Стремительным ударом короткого римского меча на море упала ночь. Тьма окутала, идущее под парусом судно, вначале лиловой, а затем и черной накидкой.
Участники ночной пирушки крепко спали, не сумев насладиться захватывающей картиной морского рассвета. Небо на востоке разом стало вишнево-красным, а солнце будто вынырнуло из морских глубин и сразу заполонило собой весь мир. Подсвеченные солнечными лучами изумрудные волны, казалось, бежали вперед, наперегонки с пинасой и не могли победить в этом состязании.
А утром они уже наблюдали полет морских чаек у гористого побережья Италийского полуострова....
Рим встретил их ненастьем. Низкое небо, затянутое черными тучами, казалось, готово было обвалиться на сумеречный город. Но оно неподвижно висело, наполненное непроливающейся влагой и лишь лениво перемешивало черноту своих облаков.
