— Боже мой, — сказал он, — я не ожидал, что их будет так много.
— Вам помочь дотащить это всё до машины? — спросила Ленора.
— Да я вообще-то на метро приехал.
— Ох. Может, раздобыть вам коробку?
— Спасибо, но… — Она вскинула свои оранжевые брови и он продолжил: — Просто я сегодня ещё собирался зайти в Галерею Искусств. Там специальная выставка дутого стекла Робин Херрингтон, я хотел посмотреть.
— Ну так Галерея всего в паре кварталов к югу отсюда. Почему бы вам не оставить бумаги здесь и не вернуться за ними позже?
— Я не хотел причинять беспокойство.
— Что вы, какое беспокойство! Я всё равно буду здесь до пяти вечера.
— Вы трудоголик, да? Тогда вам здесь должно нравиться?
Она опёрлась своей безупречной округлости тыльной частью на соседний стол.
— О, да. Здесь здорово.
— Вы аспирантка?
— Пока нет. Заканчиваю магистратуру.
— А на бакалавра здесь учились?
— Нет. В Саймон-Фрэйзере[33].
Он кивнул.
— Так вы оттуда? Из Ванкувера?
— Ага. И, только не обижайтесь, там гораздо круче. Мне не хватает океана, не хватает гор, и я терпеть не могу здешний климат.
— А дожди вам не надоели в Ванкувере?
— Я их даже не замечаю; привыкла. Зато здесь зимой снег идёт! А здешняя влажность? Я б уже померла, если бы не кондиционеры.
Дон тоже был невысокого мнения о торонтском климате. Он снова кивнул.
— Так вы собираетесь вернуться домой, когда здесь закончите?
— Нет, вероятно, нет. Я бы хотела поехать куда-нибудь в южное полушарие. Охват программой SETI южного неба не адекватен даже близко.
— Куда-нибудь конкретно? — спросил Дон.
— В Университете Кентербери отличный факультет астрономии.
— Это где?
— В Новой Зеландии. Крайстчерч.
— Ах, — сказал Дон. — Горы и океан.
Она улыбнулась.
— Точно.
— Бывали там уже?
— Нет, нет. Но когда-нибудь…
— Там здорово.
— Вы там были? — спросила она, и её брови взлетели вверх к веснушчатому лбу.
— Ага, — ответил он, подстраиваясь под её манеру. — Ещё в… — Он оборвал себя до того, как произнёс «Ещё в девяносто втором.» — Э-э… несколько лет назад.
— О-о-о! — сказала Ленора, очень обаятельно оттопырив при этом губы. — Расскажите! Вам понравилось?
Он подумал, что ему, наверно, стоило бы ненадолго перестать смотреть молодой женщине прямо в глаза, и он перевёл взгляд на настенные часы: на них было 13:10. Он понял, что проголодался. Это вернулось в обновлённое тело вместе с чувством обоняния. Он много лет питался понемногу, никогда не в силах справиться с ресторанными порциями и забирая недоеденное с собой; во время же роллбэка, когда его тело восстанавливало утраченную мышечную массу, он ел как не в себя. Теперь, наконец, его аппетит стабилизировался и стал примерно таким же, каким был, когда Дону в самом деле было двадцать пять — а тогда он был довольно прожорлив.
