— Запросто!
В бутылке оставалось уже на донышке, я допила и поплелась за второй.
Когда я вернулась, в огромном настенном зеркале мне продемонстрировали черного трехголового дракона. Пробка вылетела от удара по дну.
Через полчаса мы с моим лучшим другом Ленинелом решили, что бывают и более неравные браки, чем между деревенской ведьмой и полубогом. Затем я пообещала его познакомить со своей подругой, умницей и красавицей, сердце которой как раз свободно. (Тут я слегка кривила против истины, но, зная большое сердце Иравари, допускала, что в нем хватит места еще на нескольких демонов.) Еще через полчаса я стала сбивчиво прощаться, намереваясь принять ванну (устройство купальни мне к тому времени уже любезно пояснили) и отойти ко сну. Демон махнул рукой, заверив, что спать ему еще не хочется, а хочется петь. И что угол его, демона, обзора не захватывает уютную комнатку со всеми удобствами. Так что мне было предложено вкусить негу, так сказать, в компании.
— Бултыхайся там на здоровье, — икнул зеленоволосый. — Только не забывай аплодировать и подбадривать исполнителя.
— Ленинел! — проорала я, уже опустившись в исходящую паром лохань.
— Что? — ответили из спальни, прерывая трогательную песню об ожидающем суда разбойнике.
— Знаешь, кто я?
— Кто? Умница, красавица и студентка? Дражайшая супруга? Внучка бабы Яги?
— Хуже! У меня свекровь — дракон трехголовый, значит, я — невестка Змея Горыныча!
От громовых раскатов демонского хохота заходил ходуном весь дом.
в которой происходит то, что давно должно было произойти, раздаются долги и проливается кровь
Купил, нашел, едва ушел, хотел отдать — не мог догнать, оглянулся — а они уж далеко.
Русская присказка
Hochmut kommt vor dem Fall.
(Высокомерие приходит перед падением).
Немецкая пословица
Пансион госпожи Пинто, вдовы бакалейщика, был заведением во всех отношениях респектабельным. Никаких подозрительных личностей, хороший повар, оплата вперед. Ценящий комфорт Влад облюбовал это местечко еще в юности. Когда ему надоедало общество друзей-товарищей или наклевывалась интрижка за стенами университета, он останавливался здесь. Кто мог ему в этом помешать? Преподаватели? Ректор? Ставить свои желания выше желаний окружающих было так естественно, что о чьих-либо запретах он даже не задумывался. Госпожа Пинто ни в чем не отказывала молодому постояльцу, бледный синеглазый кабальеро будил в ней не только материнские чувства. Ведь тогда хозяйка была еще молода, пикантно округла в нужных местах и… Нет, нет! Между ними ничего никогда не было. Но обжигающие взгляды из-под веера, но трепет ресниц, но пышная грудь…
