А потом вторгся Плюсоедов и его стрекозы.
Сайкин грезил тем ясным днём, когда он тоже расстанется с разумом и без слов и памяти засверкает над водной гладью. Болото с его тоскующим светом, мусором и масляными пятнами виделось Раем - не меньше. И песни рыбы-ангелы уже виляли ему хвостами под немые песни алых водяных пауков. А в Плюсоедове и вовсе мерещился не то брат по самой сути, не то провожатый в стрекозиное беспамятство. Сайкин даже ловил себя на том, что думает об авторе "Болотного огонька" почти как о женщине - вожделенно, до дрожи в руках, что рисует его в совершенно невозможном образе, хочет достичь, но в тайне боится увидеть совсем не то - гнилые зубы и рваный башмак. Бежать в редакцию "Пламени"? Сколько он сам когда-то выставил, чуть ли не спустив с недоремонтированной лестницы персонажей, навязчиво твердивших "я прочитал... я понял - это правда... я ведь мессия, и Вы - мессия...", ну, или нечто подобное. А теперь идти, потеть от волнения в точно таком же коридоре, пока такой же редактор, допив чаёк, сподобится выйти и скажет: "Я Вас слушаю". При этом он, этот самодовольный пучеглазый тип, уж точно подумает про стрекоз. Так и подумает: "Ага, вот и читатель плюсоедовский пожаловал!"
Главное потом не оказаться обычным психом, из тех, кто любуется на себя с высоты крюка для лампы...
III
"Безусловно, я хорош!" - задорно утешался Hикита Плюсоедов. Он даже не пытался постичь, зачем надо было ТАК отмечать публикацию в этом нелепом пенсионном "Пламени". Да и рассказец не ахти какой. Стрекозы, одержимый повтор многократного повтора, помноженный на собственное эхо. С ума сойти с эти, не поймёшь уже - то ли ты копируешь кого-то, то ли тот самый давний "кто-то"
купнулся в ту же сточную канаву, что и ты и в итоге оба выродили по такому вот шедевру. Hадо быть полным клиником, что бы читать такое. Hо всё же... "Да, я - хорош, силы небесные, ну до чего хорош!"
Сердце с разбегу било по рёбрам стенобитным орудием. Hикита открыл газету, но не смог прочесть ни слова - взгляд кузнечиком скакал по строчкам и игрища его отдавались в голове дикой болью и ехидными зелёными кругами, подобно амёбам выползавшим из-за угла, стоило лишь закрыть глаза.
Даже здесь, на девятом этаже, пахло грибами - двор населяло целое племя призрачных грибов-шампиньонов. Их, несмотря на все экологические истерики, усердно собирали дети и престарелые собаководы. Двадцать лет назад Плюсоедов и сам часами ворошил листву, вспарывал палкой (а то и пальцем) земляные бугорки - те, что с трещинками. Обнаруженный гриб аккуратно срезался и попадал в пакет.
