Она воскликнула:
— Конечно, тебе нужно немедленно уехать!
— Согласен, — отозвался Джереми. — Предположим, он задержится у нас вплоть до моего возвращения, что маловероятно. У меня будет совсем иной вид, и его жена, или кем там она ему доводится, вряд ли подумает, что бедно одетый разбойник в маске и я — это одно и то же лицо.
— Да. Вполне логично, — согласилась Мариота. — Неделя — немалый срок, и мельчайшие подробности могут легко забыться.
— Ты права, — подхватил Джереми. — Прости, что оставляю тебя расхлебывать эту кашу, но иного выхода у меня нет, и завтра на рассвете я уеду в Лондон.
— Разумеется, дорогой. Но тебе придется подыскать какой-то предлог, чтобы объяснить свой отъезд папе.
Джереми засмеялся:
— Да он и не заметит моего отъезда. Подожди, пока он сам не спросит, где я, а тогда придумай что-нибудь.
— Ладно, — со вздохом проговорила Мариота. — Папа многого не замечает. Даже того, насколько плохо мы жили последние месяцы, перебивались с хлеба на воду.
Невольно подумав о еде, она поглядела на соверены, лежавшие на кровати.
— В Лондоне я тотчас положу деньги в банк, — сообщил ей Джереми. — Это основной капитал. Позднее, когда потребуется, я буду снимать со счета нужную сумму. Но никто не должен знать, каким путем я достал эти деньги. Иначе мы пропали, это станет роковой ошибкой.
— Да, конечно.
— Я оставлю тебе только пять фунтов, — продолжил Джереми. — Этого должно хватить, все остальное — позднее.
— Нет! — воспротивилась Мариота. — Нет, я не хочу этих денег. Ты очень добр, мой дорогой, но они все время будут напоминать мне тот страшный миг, когда всадник целился тебе в спину.
— Да, но ты все-таки спасла меня, — приободрил ее Джереми. — И благодаря тебе я все еще жив.
— Все равно, я возьму деньги только на еду, чтобы хоть как-то поддержать папу и Линн, — ответила Мариота. — А больше мне ничего не надо. Ничего!
Она выкрикнула эти слова с таким нескрываемым гневом, что Джереми не решился с ней спорить.
— Хорошо, будь по-твоему, но, умоляю, не проговорись, что у нас завелись деньги. И трать их поосторожнее.
Мариота негромко рассмеялась.
— Все привыкли, что в моем кошельке не бывает больше шести пенсов и не поверят своим глазам, увидев золото.
— Тогда подожди, и я переведу кое-что на твое имя, пусть люди подумают, что это отцовские деньги. А лучше обменяй золотой в Малверне. Вот тебе пять соверенов.
— А ты побереги остальные, — предупредила брата Мариота. — Их должно хватить надолго.
