После полуночи шутки стали менее тонкими, остроты менее живыми, смех менее радостным. Из угла комнаты слышалась приглушенная зевота. Один за другим гости покидали диваны, на которых они уже полулежали, и мы с Ноэлем остались одни. В конце концов и я потянулась и поднялась.
— Я, пожалуй, отправлюсь спать, Ноэль, — сказала я. — За городом сон удивительно приятен, не правда ли?
— Мне не хочется спать, — улыбнулся он. — Может, продолжим беседу?
— Нет, на сегодняшний вечер с меня достаточно, если вы не возражаете, — ответила я, сдерживая зевоту. — Моя постель и мои книги зовут меня. У меня с собой «Настоящее неопределенное» — (это была его биография), — и я умираю от желания почитать.
Я двинулась к лестнице.
— Вы не подниметесь, Ноэль?
— Я да, — ответил он решительным голосом, — а вы нет.
Я обернулась и посмотрела на него.
— Что вы говорите?
Ноэль улыбнулся своей слегка грустной улыбкой: один уголок его рта опустился и губы дрогнули.
— Дорогая, я искренне огорчен, — сказал он, наконец, довольно весело, — но боюсь, я не уследил и этот уикенд превысил свои возможности. Второй этаж битком набит. Вы знаете, как это происходит… гостевых комнат не хватает на всех приглашенных и…
— И ваши уикенды становятся все более и более уплотненными…
Он положил мне руку на плечо и повел к двери, в которой, как я заметила днем, скрылся слуга с моим чемоданом.
— Вы никогда не ночевали внизу, не так ли? — спросил он.
— Нет. Я даже не знала, что на первом этаже есть спальня. Ну что ж, идем. Где она? — вопрошала я, пока он открывал дверь столовой. — Нет, нет, ничего не говорите. Я Золушка и буду спать на кухне, в золе.
— Печь работает от электричества, — торжественно объявил Ноэль.
Я засмеялась.
— Вы боитесь?
— Чего? — осведомилась я высокомерно. Но этот забавный вопрос меня заинтриговал.
— Спать на этом этаже совсем одной.
— Господи, конечно, нет!
— Знаете, это не очень неприятная комната. Она возле салона моей матери.
— Что пользы мне бояться, — сказала я. — Она бывает здесь только днем?
— И даже если бы она спала там, это мало бы что изменило. Ей не услышать ваших криков о помощи, — ответил Ноэль. — Она глуха, как тетерев.
В коридоре Ноэль открыл одну из дверей с правой стороны.
— Вот мы и здесь, дорогая.
Я прислонилась к косяку и оглядела комнату. Она была квадратной, стены белыми, низкий потолок поддерживался темными балками. Напротив двери находились окна с деревянными переплетами. Между ними у стены располагался туалетный столик, отороченный понизу белым органди. По бокам трехстворчатого зеркала возносились подсвечники, снабженные отражателями. Перпендикулярно двери стояла кровать с тумбами из розового дерева с тонкими резными розетками и двумя ночными столиками, слева и справа у изголовья, на каждом из которых находилась довольно большая лампа, украшенная розовым абажуром. Имелось два или три удобных стула, обитых кретоном; занавеси на окнах были белыми и накрахмаленными, ковер густым и мягким; на стенах висели красиво обрамленные старые английские гравюры.
