Я достаточно часто глотаю слезы, а после начинаю ощущать как они, словно кислота, обжигают горло.
Самое ужасное, когда ты сидишь неподвижно, и продолжаешь так сидеть, вот так дальше, потому что не хочешь видеть свои слезы потому что не хочешь плакать, но твои губы не перестают дрожать, а глаза уже переполнены, и я прошу прощения, умоляю, вновь прошу прощения, говорю, как мне жаль, прошу помилования, что, возможно, в этот раз все будет иначе… но, как и всегда — то же самое. Никто не в безопасности. Нет никого, кто бы был на моей стороне.
Свеча зажглась для меня, но мне некому прошептать.
Кто-то
Кто-нибудь
Если ты тут
Пожалуйста, скажи мне, можешь ли ты чувствовать этот огонь.
Мы пять дней патрулировали ту местность, но до сих пор ничего не нашли.
Я веду группу каждую ночь, ступая в безмолвие этих холодных, зимних пейзажей. Мы ищем скрытые проходы, замаскированные люки — любое указание на то, что под нашими ногами может существовать другой мир.
И каждую ночь мы возвращаемся ни с чем.
Бесполезность последних дней полностью захлестнула меня, притупляя чувства, держа меня в оцепенении, отчего я не мог больше вырывать свой путь сам. Каждый день я просыпаюсь в поиске решения проблем, которые легли на меня, но я понятия не имею, как это исправить.
Если она там, то он найдет ее. А затем убьет.
Чтобы преподать мне урок.
Я надеюсь найти ее первым. Может, я смог бы спрятать ее. Или сказать ей бежать. Или сделать вид, будто она мертва. Или, я докажу ему, что она другая, она — лучше остальных; что она стоит того, чтобы оставить ее в живых.
Я похож на жалкого, отчаянного идиота.
Я ребенок, который все время прячется в темных углах, молясь, что на это раз он не найдет меня. Надеясь, что сегодня у него будет хорошее настроение. Что, возможно, все будет хорошо. И, может быть, в этот раз мама не будет кричать.
Как же быстро я перенял другую сторону, находясь в его присутствии.
Меня парализовало.
Я выполнял свои обязанности машинально, не тратя на них больших усилий. Передвигаюсь достаточно просто. Питание — это то, к чему я уже привык.
Но я не могу перестать читать ее дневник.
Это причиняет боль моему сердцу, но по какой-то причине, я не могу перестать листать страницы. Будто я бьюсь о невидимую стену, словно мое лицо поместили в какую-ту пластмассовую штуку, и я не могу дышать, видеть или слышать что-либо, кроме биения собственного сердца.
