— Ну, вот что, девонька, я тебе скажу. — Начала серьёзно, даже сурово, так что собеседница её враз напряглась. — Вполне возможно, что пришла ты по адресу. Не любит Лариска моего Николу. Знаю я точно, что бы там не говорили люди…
— Клялась она! — вставила Оксана.
— Верю. После того, что я с ней сделала, любая клятвами изойдётся. Околдовала я её, охмурила. Отвар дала испить. Сама его изготовила. Есть у меня рецепт один, от бабушки, что по отцовской линии, достался. Была та сильно не в себе, много чего напридумывала, сидя парализованной. А что придумала, в тетрадочку записывала особую. Нашла я потом эту тетрадь, любопытно очень составлена. Будто любого человека не то, что загубить можно — про это давно люди брешут, а и полюбить кого хочешь, заставить.
— Приворотное зелье! — встрепенулась Оксана.
— Правильно. Сварила я его не далее, как сегодня. Ночь-то располагает к этому. А почему Лариску выбрала, так то ж понятно. Зажиточные они самые в нашем селе, а девка — кровь с молоком, чем она хуже других? Поняла?
— Кажется, да… — У Оксаны голова пошла кругом. Впрочем, не води она знакомство с чёртом, понять такое ей вообще было бы не под силу.
— Поверила я тебе, — продолжила Степанида Ивановна. — Вижу, что не врёшь: любишь Николу. Потому и решила открыться. Как говорят, ответный ход. А вот что нам с тобой делать дальше, это разговор особый, поскольку не всё, что сделано, можно изменить…
Девушка напряжённо обдумала её слова, прежде, чем ответить:
— Вы имеете в виду…
— Не могу я так просто отменить действия зелья. Не получится. Это условие такое, и придумано оно не мной. Скажу больше. Некоторые вещи вообще не поддаются такой отмене.
— Что же делать?
— Самое раннее — после петухов. Если готова ждать — жди.
Лицо Оксаны вспыхнуло, и она схватила за руки собеседницу:
— Не могу я ждать, Степанида Ивановна! Лариска достанет валенки — и тогда…
— Постой! — удивилась хозяйка дома, но совсем не тому, что речь зашла о валенках. — С чего ты взяла, что Лариска их достанет? Ночь на дворе, какой леший заставит её добираться до центра и будить тамошних мастеров? Да и невозможно это зимой! Ни один хозяин не даст ни саней, ни лошадь.
Глаза Оксаны недобро сверкнули, сузились, и она с расстановкой ответила:
— ОН сумеет!
Степанида Ивановна охнула и закусила губу. Перед её мысленным взором промелькнула черная мордочка с пятаком вместо носа, поросшая волосами, низкий сморщенный лоб, которым впору только австралопитеку хвалиться, да короткие рожки на покатом лбу. Чёрт скроил издевательскую физиономию — чуть язык не высунул, паршивец, и послал ей воздушный поцелуй. Вздрогнув от собственного видения, истолковывать которое сейчас не было времени, Степанида Ивановна закрыла глаза, глубоко вздохнула, приводя себя в чувство, потом деловито хлопнула по столу ладонью и сказала:
